Книга Между небом и землей, страница 36 – Марк Леви

Наталия появилась ближе к трём часам, с новой причёской, готовая к саркастическим замечаниям Джорджа.

— Помолчи, Джордж, сейчас ты скажешь какую-нибудь глупость, — заявила она, входя и даже ещё не положив сумочку.

Пильгез поднял глаза от бумаг, оглядел Наталию и выдавил улыбку. Наталия, не дожидаясь, пока Пильгез заговорит, подошла к нему и прижала указательным палец к его губам, чтобы не дать открыть рот: — У меня есть нечто, что заинтересует тебя куда больше моей причёски, но я расскажу, только если ты воздержишься от комментариев, идёт?

Он сделал вид, что ему заткнули рот кляпом, и издал утробный звук, означающий, что уговор принят. Она убрала палец.

— Звонила миссис Клайн, она вспомнила одну деталь, которая может оказаться важной, и просила тебя перезвонить. Она дома и ждёт твоего звонка.

— Но мне ужасно нравится твоя причёска, и она тебе очень идёт.

Наталия улыбнулась и отошла к своему столу.

Миссис Клайн по телефону пересказала Пильгезу странный разговор с молодым человеком, случайно встреченным на набережной.

Она подробно описала встречу с неким молодым архитектором, который якобы познакомился с Лорэн в отделении неотложной помощи, когда порезал руку. Он утверждал, что часто обедал с Лорэн. Собака вроде узнала его. Но ей показалось маловероятным, чтобы дочь ни разу не обмолвилась о нём, особенно если, как он говорил, встречи длились два года.

— Получается, что вы предлагаете мне отыскать некоего архитектора, который порезался два года назад, которого лечила ваша дочь и которого мы должны подозревать, потому что во время случайной встречи с вами он выразил крайнее несогласие с идеей эвтаназии?

— Вам это не кажется серьёзным следом? — спросила она.

— Нет, не кажется! — И он повесил трубку.

— Ну и в чём дело? — поинтересовалась Наталия.

— Это здорово, что ты немного подрезала волосы.

— Понятно, рано обрадовались.

Пильгез опять погрузился в личные дела служащих гаража, но ни в одном не содержалось ничего наводящего на подозрения. Раздосадованный, он схватил телефонную трубку и, зажав её между ухом и подбородком, набрал номер госпиталя. Оператор подошла на девятом гудке.

— Да уж, с вами лучше не умирать!

— А с этим следует обращаться непосредственно в морг, — не задержалась с ответом дежурная.

Пильгез представился и спросил, позволяет ли её информационная система найти данные обращений в неотложную службу — по отделениям и по типу ранений.

— Зависит от периода, который вас интересует, — ответила она и добавила, что медицинская тайна в любом случае не позволяет ей выдавать подобного рода информацию, тем более по телефону.

Он швырнул трубку, не дав ей договорить, схватил плащ и быстрым шагом направился к машине. Промчался через весь город с мигалкой на крыше и завывающей сиреной. Не прошло и десяти минут, как он прибыл в Мемориальный госпиталь и предстал перед дежурной в приёмном покое.

— Вы попросили меня найти молодую женщину в коме, которую у вас изъяли в ночь с воскресенья на понедельник, так что или мне здесь будут помогать и перестанут давить на нервы россказнями о залежалых врачебных тайнах, или я займусь другим.

— Чем я могу вам помочь? — спросила Ярковицки, появляясь в дверном проёме.

— Сказать мне, могут ли ваши компьютеры найти архитектора, который поранился и попал на приём к вашей исчезнувшей коллеге.

— За какое время смотреть?

— Возьмём два года.

Она склонилась над компьютером и нажала несколько клавиш на клавиатуре.

— Сейчас проверим данные на поступавших и поищем архитектора, — сказала она. — Это займёт несколько минут.

— Я жду.

Экран вынес вердикт за шесть минут. Ни один архитектор с такого рода повреждениями не проходил лечения за последние два года.

— Вы уверены?

Она была категорически уверена, графа «профессия» подлежала обязательному заполнению из-за страховок и статистики профессионального травматизма. Пильгез поблагодарил и поехал в участок. Не отрывая взгляд от дороги, он взял мобильник и набрал номер Наталии.

— Посмотри, не живёт ли какой-нибудь архитектор в группе домов, рядом с которой засекли «скорую помощь».

— То есть Юнион, Филберт и Грин?

— И Вебстер, но глянь заодно и две прилегающие улицы.

— Я тебе перезвоню, — сказала она.

Запросу соответствовал адрес только одного архитектора.

Пильгез задумался на несколько секунд и обратился к Наталии:

— У нас нет лишнего стажёра на эти дни? Пришли мне одного, пусть подежурит у дома того архитектора, который живёт внутри квадрата, и пусть постарается раздобыть его фотографию, когда тот вернётся домой.

В среду утром Пильгез узнал, что дежурство стажёра закончилось неудачей — нужный человек ночью домой не вернулся.

— Ладно, — сказал инспектор стажёру, — к вечеру положишь мне на стол всё, что касается этого типа: возраст, педик он или нет, употребляет ли наркоту, где работает, есть ли у него собака, кошка, попугай, где он в данный момент, где учился, служил ли в армии, все его страстишки. Позвонишь армейским, в ФБР, мне плевать, но я должен все знать.

— Я сам гомосексуалист, инспектор! — возразил стажёр не без некоторой гордости. — Но это мне не помешает выполнить задание.

В среду утром солнце взошло над Кармелом в лёгкой дымке. Лорэн проснулась рано. Она вышла из комнаты, чтобы не будить Артура, и теперь бесилась от собственной неспособности приготовить ему хотя бы самый простенький завтрак. Тем острее она радовалась тому, что он мог прикасаться к ней, чувствовать её и любить как живую женщину.

Лорэн столкнулась с чередой явлений, понять которые никогда не могла. И вспомнила, как отец однажды сказал ей: «Формулу можно вывести, только решив множество уравнений. Нет ничего невозможного, лишь границы нашего рассудка определяют некоторые вещи как непостижимые. Это вопрос времени и рамок, в которые заключён наш мозг. Пересадить сердце, заставить летать самолёт, который весит триста пятьдесят тонн, ходить по Луне — это потребовало много труда, но главное — воображения. Поэтому, когда наши высоколобые учёные утверждают, что невозможно пересадить мозг, передвигаться со скоростью света, клонировать человеческое существо, я говорю себе, что они просто не научились понимать, что возможно все, это лишь вопрос времени — времени, которое потребуется, чтобы придумать, как это сделать».

Все, что Лорэн переживала сейчас на собственном опыте, было нелогично, необъяснимо, противоречило основам её научных знаний. Но это было. Кроме того, в последние два дня она занималась любовью с мужчиной, испытывая чувства и ощущения, каких не знала никогда, даже когда её тело и душа были едины.