Онлайн книга «Семь дней творения»
|
Она помогла Лукасу надеть пиджак, который оказался словно на него сшит и пришелся совершенно впору. Покосившись на Софию, Рен сказала: – Лучше не допытывайся, кому он принадлежал, хорошо? В моем возрасте человек поступает со своими воспоминаниями так, как ему вздумается. Она вдруг поморщилась и схватилась за каминную полку, чтобы не упасть. София бросилась к ней. – Что с вами, Рен? – Ничего особенного, просто живот скрутило, не беспокойся! – Вы так побледнели! У вас очень изнуренный вид. – Я уже лет десять не загорала. Что до вида, то в моем возрасте часто просыпаешься уже уставшей. Не тревожься за меня! – Может быть, отвезти вас к врачу? – Только этого не хватало! Пусть все сидят по домам: врачи у себя, я у себя. Это единственное условие, при котором мне удается с ними ладить. Она помахала им рукой, словно говоря: «Не задерживайтесь, видно, что оба вы спешите!». Но София не торопилась ей подчиняться. – София… – Что, Рен? – Помнишь, тебе очень хотелось посмотреть один альбом… Так вот, я бы с радостью тебе его показала. Но это не совсем обычные фотографии, их нужно смотреть при свете заката. Он лучше всего им подходит. – Как хотите, Рен. – Тогда я жду тебя к пяти часам. Не опаздывай, я на тебя надеюсь! – Я буду вовремя, обещаю! – А теперь брысь отсюда, оба, я уже достаточно вас задержала своими старческими россказнями. Осторожнее с пиджаком, Лукас, мужчина, носивший его, был мне дороже всех. Когда машина отъехала, Рен отпустила край занавески на окне и пробормотала себе под нос, поправляя стебли в одном из букетов на столе: – Даешь кров и пищу, а получаешь одно грязное белье! София и Лукас ехали по Калифорния-стрит. На светофоре на пересечении с Полк-стрит с ними поравнялась машина инспектора Пильгеса. София опустила стекло, чтобы с ним поздороваться. Полицейский слушал треск своей бортовой рации. – Небывалая неделя! Все словно с ума посходили: уже пятая драка в Чайнатауне! Я поехал, хорошего вам дня. – И инспектор сорвался с места. Машина полицейского под рев сирены свернула налево, их машина затормозила спустя десять минут у пристани № 80. Старый корабль по-прежнему покачивался у берега на причальных тросах. – Возможно, я нашла способ помешать неотвратимому: взять с собой тебя! – заявила София. – Куда это? – с подозрением спросил Лукас. – К своим! Поехали, Лукас! – Каким образом? Милостью Духа Святого? – Когда не хочешь возвращаться к прежнему хозяину, то надо совершить диаметрально противоположное тому, чего от тебя ждут. Сделай разворот! – Ты читала мое личное дело? Думаешь, его можно превратить в ничто или переписать за двое суток? Неужели ты воображаешь, что твоя семейка встретит меня с распростертыми объятиями и наилучшими намерениями? Не успею я переступить через порог твоего дома, как на меня набросится орава стражников, чтобы выпроводить туда, откуда я явился. Сомневаюсь, что они отправят меня туда первым классом. – Я отдавала всю свою душу другим, убеждая их не смиряться с судьбой. Теперь моя очередь вкусить блаженства, мой черед побыть счастливой. Заслуженный рай – быть вдвоем, и я его достойна. – Ты требуешь невозможного, их сопротивление слишком велико, никогда они не позволят нам любить друг друга. – Хватило бы крохотной надежды, просто знака… Ты один можешь решить измениться, Лукас. Докажи им серьезность твоих намерений. – Как бы мне хотелось, чтобы так оно и было, чтобы это оказалось так просто! – А ты попробуй, прошу тебя! Оба замолчали. Лукас сделал несколько шагов в сторону огромной ржавой посудины. При каждом стоне швартовов, то натягивавшихся, то опадавших, «Вальпараисо» становился похож на зверя, пытающегося вырваться на свободу, уйти в синеву открытого океана. – Мне страшно, София… – Мне тоже. Позволь мне проводить тебя в мой мир, я буду помогать тебе делать каждый шаг, я угадаю твои сны, сотку твои ночи, я всегда буду рядом с тобой. Я сотру все начертанные судьбы, исцелю все раны. Когда тебя охватит ярость, я свяжу тебе руки за спиной, чтобы ты не причинил себе вреда, я залеплю твой рот поцелуем, чтобы заглушить твои крики. Все будет по-новому. Если ты почувствуешь одиночество, то одиноко будет нам обоим. Он обнял ее, коснулся губами щеки, приласкал ей ухо своим низким голосом. – Если бы ты знала, какими путями я шел к тебе! Я пребывал в неведении, София, я так часто ошибался, но всякий раз начинал снова еще радостнее, с еще большей гордостью. Мне бы хотелось, чтобы наше время остановилось, хотелось бы по-настоящему прожить его, чтобы познать тебя, любить тебя так, как ты заслуживаешь, но это время связывает нас, не принадлежа нам. Я из другого общества, где все – одно. Я – зло, ты – добро, я – твоя противоположность, но я думаю, что люблю тебя, поэтому проси, чего хочешь. – Доверия! Они покинули порт и поехали вверх по Третьей стрит. София искала оживленную городскую артерию, место побойчее, где тесно людям и машинам. * * * Блез вполз в большой кабинет растерянный и бледный. – Явился учить меня шахматам? – крикнул Президент, расхаживавший перед бескрайним окном. – Напомни мне, что значит «мат»? Блез потянул к себе большое черное кресло. – Не смей садиться, кретин! Хотя нет, лучше сядь, чем меньше я тебя вижу, тем лучше себя чувствую. Вернемся к сложившейся ситуации: наша элита переметнулась на чужую сторону? – Президент… – Заткнись! Разве я приказывал тебе говорить? Разве мой рот давал понять, что мои уши соскучились по твоему гнусавому голосу? – Я… – Сказано, заткнись! – Это был уже не крик, а настоящий рев, от которого Блез стал сантиметров на пять короче. – О том чтобы нам его лишиться, не может быть и речи, – заговорил Президент. – О поражении тоже. Я ждал этой недели целую вечность и не позволю тебе все испортить, ничтожество! Не знаю, как ты определял для себя ад до этого момента, но у меня готово для тебя новое его определение! Нет, молчи! Чтобы я не видел движения твоих жирных губ! У тебя есть план? Блез схватил листок и торопливо нацарапал несколько строчек. Президент забрал записку и ушел с ней к дальнему краю стола. Раз победа недостижима, партию можно прервать, чтобы позднее переиграть. Блез предлагал срочно отозвать Лукаса. Люцифер гневно скомкал бумажку и швырнул ею в Блеза. – Лукас очень дорого заплатит мне за это! Чтобы он был здесь до наступления ночи! И не вздумай опростоволоситься на этот раз! |