Онлайн книга «Долгое падение»
|
Дэнди наклоняется к Мануэлю, как будто собирается его боднуть. – Ага, я подтвердил бы это хреновыми показаниями! И если еще что-нибудь тебя беспокоит, Манси, любые свидетельства, какие тебе нужны, – только дай мне знать. Я с этим разберусь. Полицейский смотрит Мануэлю в глаза и насмешливо улыбается. – По закону мы не можем так поступать, Маккей, но я глубоко ценю воодушевление, с которым вы сделали свое предложение. Гудолла беспокоит публичность этой беседы. В комнате есть свидетели. Он хмурится, глядя на ухмыляющегося Манси, и предлагает Маккею пройти на выход. Но Дэнди не может оторваться от Мануэля. Он бормочет проклятия, мешанину обрывающихся ругательств: – Тыхренмразхреновублюдмразь. Затем набрасывается на Мануэля и со звериной яростью бьет его тыльной стороной руки по уху. Вторая рука взлетает, и кулак бьет Мануэля по горлу. Дэнди разворачивается к Мануэлю, широко расставив ноги в боксерской стойке. Гудолл кричит: – НЕТ! – и прыгает, чтобы это прекратить. Но потом отшатывается. Он – коп из Глазго, он не может прикоснуться к Дэнди Маккею. Он кричит: – НЕ ПО ЛИЦУ, МИСТЕР МАККЕЙ! Копы, которые уходили, возвращаются, чтобы понаблюдать, как Дэнди, непрерывно ругаясь, бьет Мануэля в бок, в грудь, в бок, в горло. Гудолл вытягивает руки, как рефери, наблюдая, чтобы ничего не случилось с лицом. Они не смогут появиться в суде с обвинением, если лицо будет в ссадинах, только не в таком крупном деле. Удар по боку вышибает воздух из легких Мануэля. Удар в живот. Мануэль сгибается пополам, стараясь втянуть воздух в грудь, делая неглубокие, поскрипывающие короткие вдохи. Дэнди стоит, выпрямившись. Вот так он хотел избить его в клубе «Гордон». Внезапно Дэнди расправляет свой пиджак и сплевывает на пол. Наклоняет подбородок к Мануэлю, который согнулся пополам, пыхтя. Дэнди испуган. Мануэль может сделать все, что угодно. Он будет тыкать пальцем, врать и рассказывать истории до тех пор, пока не навяжет одну из них. Дэнди плечом пробивает себе путь сквозь толпу разинувших рты копов к двери. Манси идет за ним, чтобы взять у него показания насчет «Беретты». Гудолл и четыре копа в форме отводят Питера обратно в камеру. Его оставляют одного на холодных камнях. Никто с ним не разговаривает. Он слышит остальных заключенных, слышит звуки эха, но никто не отвечает ему и не заговаривает с ним. Он пытается довести до бешенства полицейских за дверью, но не получает ни ответа, ни привета. В конце концов в полночь Питер говорит, что хочет признаться. Он хочет поговорить с мистером Макнилом. Кто-то уходит, но Мануэль не знает, приведут ли Макнила, потому что с ним не разговаривают. Его оставляют ждать в этой адской тишине до 2 часов 15 минут ночи. Дверь внезапно открывается, и его отводят в унылую комнату для допросов с серыми стенами. Его пихают на единственный стул посреди комнаты. Пятеро копов в форме стоят у стены. Питер обращается к ним: – Я вас знаю, ведь так? Молчание. – Или я знаю вашу сестру? Ничего. Как будто его тут нет. Они даже не смотрят на него. Двое стоят у двери, один сидит у стены, читая «Дейли рекорд» [60]. Еще двое охраняют окно. Мануэль сидит там час, размышляя. Наконец входят инспектор Гудолл и инспектор Роберт Макнил. – Здравствуй еще раз, Питер, – говорит Макнил. – Не выпьешь ли чаю? Ему дают чай. Ему дают сигареты. – Так зачем ты хотел нас видеть, Питер? Еще ничего не сказав, он уже знает, какая последует реакция. – Я хочу видеть своих родителей. Я хочу, чтобы вы выпустили моего отца. – Хм, – говорит Гудолл. – Зачем нам это? – Я призна́юсь. – В чем? – В некоторых делах. Они смотрят друг на друга, прикидывая, какие слабые места есть в душе другого. Они ценят то, что три совершенно разных человека пытаются обойти стремнины и прийти ко взаимному соглашению. Гудолл нарушает великолепную, многообещающую паузу: – Точнее. – В некоторых загадочных событиях, – осторожно говорит Мануэль, – происходивших в последнее время в Ланаркшире. Все ухмыляются. Все знают, что этого недостаточно. – А именно? – Выпустите моего отца. – Мы не можем отпустить твоего отца. Утром насчет него примет решение шериф. Однако ясно, что если ты сознаешься и возьмешь на себя ответственность за то, в чем его обвиняют… – В чем же? – Смарты. Это заставляет Мануэля дрогнуть. – Вы обвиняете моего отца в убийстве Смартов? – Ну, Питер, у него же в шкафу были перчатки из их дома. Он не может объяснить, как они туда попали. На самом деле их отцу подарил Питер. Они были из овчины, и с них еще не срезали ярлычок. Сэмюэль не может заставить себя рассказать копам что-то настолько убийственное для своего сына, и они это знают. – Итак, все зависит от того, в чем ты сознаешься. Это умный маневр. Мануэль – знаменитый краснобай. Молчание крайне угнетает его, он не может больше сидеть молча ни минуты. Три человека смотрят друг на друга. Мануэлю требуется хоть какая-нибудь уступка, победа. Ему вообще-то все равно, какая. – Я сознаюсь во всем, если вы приведете сюда моих родителей. Все слегка ошеломлены. – «Во всем»? Мануэль спокойно перечисляет: Смарты. Уотты. Изабель Кук. Энн Найлендс. – А что насчет Мойры Андерсон? Это одиннадцатилетняя девочка, которая пропала. – Нет. Даже у Мануэля есть предел, что касается маленьких девочек. – Мойру – нет? – Ее – нет. Но мне нужно будет увидеть мать и отца. – А ты уверен насчет Мойры? Девочка исчезла в Котбридже, недалеко от дома Мануэля. Было бы хорошо получить полную зачистку. – Ее – нет. Не детишек. – О'кей. Зато остальных?.. – Да. Но сейчас я хочу видеть своих родителей. – Сейчас? – переспрашивает Гудолл. – Сейчас середина ночи. – Сейчас, – повторяет Мануэль, довольный эффектом, который произвела его просьба. |