Книга Прогони мою печаль, страница 32 – Стефани Лондон

В квартире совсем нет фотографий, и за то время, что она здесь находится, ему ни разу никто не позвонил. Неужели у такого известного человека нет близких и друзей, которых волновала бы его жизнь?

Она посмотрела на него. Он зашевелился и сонно улыбнулся, прежде чем открыл глаза.

— Доброе утро.

— Очень доброе утро, — ответил он, просовывая руку под простыню, чтобы прикоснуться к ее груди.

— Ты животное, — засмеялась Жасмин, отталкивая руку.

— Я спортсмен и на здоровье не жалуюсь.

От его улыбки становилось теплее на душе.

— Может, на этот раз ты сваришь кофе? — спросила Жасмин.

— Даже не думай, что я забуду о том, чего хочу. После завтрака опять затащу тебя в спальню.

— Договорились.

Несмотря на боль во всем теле, мысль о возвращении в спальню ее радовала и возбуждала. Жасмин огляделась в поисках одежды и увидела сваленные в кучу вещи.

— Возьми. — Грант достал футболку из ящика и бросил ей.

Она благодарно улыбнулась — надеть чистое очень приятно. Его футболка сидела на ней скорее как свободное платье.

— Ради такого стоило просыпаться.

Он прошел в гостиную, а она устроилась на высоком барном стуле рядом с кофеваркой. К запаху чистого тела и хлопковой ткани добавился аромат свежемолотого кофе. Она попала в рай. Здесь все ново и очень уютно.

В следующую секунду Жасмин нахмурилась. Должно быть, она здесь случайно. Их связь внезапна и не продлится долго. Может ли она доверять ему и надеяться на что-то серьезное?

Она принялась расчесывать руками волосы, глядя на него. Он приготовил кофе в красивой кофе-машине, стоившей, вероятно, больше автомобиля.

— Значит, ты можешь позволить себе шикарную квартиру, а дизайнера нет?

— Хм, а ты знаешь, как обидеть человека.

— Я не хотела, просто интересно, почему здесь все так скучно? Никаких фотографий.

— У меня есть ваза с фруктами. А вешать на стены нечего, у меня нет фотографий.

— Вообще никаких? Даже семейных? Или с вечеринок, где ты с друзьями и товарищами по клубу.

— Я не очень люблю сниматься.

От нее не ускользнуло то, что плечи его напряглись, а кружку он сжал крепче обычного.

— Грустно.

В кухне повисла тишина.

— Журналисты и так часто меня снимают. Этого достаточно. Откровенно говоря, я не любитель постоянно находиться на виду.

Жасмин печально улыбнулась:

— Не думаю, что звуки аплодисментов могут надоесть.

— Аплодисменты благодарной публики и постоянно таскающиеся за тобой папарацци не одно и то же.

— Разве твои родные не расстроились, когда приехали и не увидели ни одной семейной фотографии? — Провокационный вопрос, но она не смогла сдержаться.

— Я уже говорил: у нас напряженные отношения. Они здесь не были.

— Никогда?

— Никогда. Ехать слишком далеко.

— А ты бываешь дома?

— Решила поиграть в доктора Фила?

Грант отвернулся и принялся готовить еще одну чашку кофе.

— Я подумала, раз тебя так тревожит мое будущее, может, и я могу тебе чем-то помочь?

— Ты уже помогла. Моя нога в прекрасной форме только благодаря тебе. Я могу завершить сезон без травм.

Жасмин довольно улыбнулась:

— Я рада. А теперь займемся твоими отношениями с родными.

Отвечать не было необходимости, все написано у него на лице. Да уж, она может дать хороший совет в такой ситуации. Со своими родителями Жасмин не виделась давно, но собиралась навестить их в ближайшее время, как и записаться к психологу и начать разрабатывать лодыжку.

Впрочем, она звонила родителям раз в неделю, иногда общалась с ними по электронной почте, у них были темы для разговоров, кроме ее травмы. Однако скоро боль утихнет, чувство стыда притупится и все вернется на круги своя. С Грантом сложнее. Сердце сжалось от переживаний за него. Неужели она серьезно рассчитывает, что все ограничится сексом, если душу терзают такие чувства?

— Жасмин, я… — Грант отвел взгляд.

— Ты обязан им позвонить, пока не стало слишком поздно.

— Все не так просто.

— Разве? Они ведь знают, что ты не избивал тех парней?

— Дело не только в этом.

— Расскажи мне, Грант.

— Когда я сообщил, что уезжаю в Мельбурн играть в футбол, в доме был скандал. Нам так и не удалось наладить отношения.

— А в чем причина скандала?

Она терпеливо ждала, когда он подберет слова и все объяснит. Старая, известная ей истина: чем меньше вы сказали, тем более подробного рассказа ждет собеседник.

— Отцу не нравилось мое решение. Он надеялся, что я займусь фермерством, стану ветеринаром. У меня были способности, но не было желания.

— Мне кажется, ты все сделал правильно.

— Отец так не считал. Мама всегда меня поддерживала, была буфером между мной и отцом. Потом она умерла, я решил заняться футболом, и отношения разладились. Отец сказал, что я сам выбрал между семьей и футболом. И то и другое сохранить нельзя. Моей сестре пришлось отказаться от мечты и остаться с отцом. Мне кажется, она всегда будет винить меня за это.

— Но это не верно.

— Да.

— А ты никогда не пробовал наладить отношения?

— Они немного улучшились. Я связался с Аннабель, мы иногда разговариваем. Мы очень дружили, когда были детьми, она скучает по мне. Она стала работать в офисе отца, я звонил несколько раз, и она снимала трубку.

В этой фразе чувствовалась незавершенность.

— Потом опять стало плохо после того, как я начал пить, и еще этот суд. Отец сказал, что я запятнал имя семьи, я плохой сын и не лучший пример для племянника. Даже Аннабель отвернулась от меня, заявила, что не хочет, чтобы ее сын брал с меня пример и вырос таким же. И еще добавила, что я слишком часто обижал отца, теперь они не смогут меня простить.

Грант замолчал, Жасмин решилась спросить:

— И на этом все?

— Да. Уже шесть месяцев я не получал от них писем. — Он тяжело опустился на соседний стул. — Таких людей, как мой отец, сложно переубедить.

— Хорошо бы, чтобы ты постарался.

Он слабо улыбнулся:

— Дело в том, что никто из нас не хочет сделать первый шаг.

— Может, тебе все же позвонить отцу?

— Они ясно сказали, что не желают меня знать.

Оторвавшись от кофе, Жасмин поцеловала Гранта в губы. Казалось, поцелуй сможет облегчить его страдания.