Книга Гуд бай, стервоза!, страница 15 – Джо Шрайбер

Нордвестерн

— Я должна спросить тебя кое о чем, Перри, прежде чем ты меня пристрелишь.

— Да? И о чем же?

— Ты когда-нибудь бывал в Европе?

— Что?

— Ты когда-нибудь был хоть где-то, кроме Америки?

Я уставился на нее:

— А… Какое это вообще имеет значение?

— Просто ответь.

— Нет, я… Я бывал в Канаде, но больше нигде, нет.

— Ты обязательно должен попутешествовать, посмотреть мир. Лучше всего делать это, пока ты молодой.

— О’кей, — сказал я. — А теперь я тебя пристрелю.

— Погоди, — остановила она. — Еще кое-что.

— Что?

— Я оплела проводами шестьдесят пять фунтов взрывчатки в подвале твоего дома.

— Что?!

— Если ты меня пристрелишь и я не позвоню кое-куда в определенное время, мой напарник взорвет твой дом, а вместе с домом взлетит на воздух и вся твоя семейка…

— Да ты с ума сошла! А что, если он взорвется случайно?

— Меня зовут Гоби, полное имя — Гобия, богиня огня в литовской мифологии! У нас в стране говорят, что, если эту богиню разозлить, она пойдет и спалит дотла все, что попадется ей по руку.

— Ты с ума сошла! Да откуда ты знаешь, что детонатор не сработает сам по себе?

— Помимо всего прочего, я хорошо разбираюсь во взрывчатых веществах.

— А, да, ну понятно, конечно, — сказал я. — «Ее звали Гобия».

Я думал, что, пошутив и сравнив ее с Никитой, я хоть немного разряжу обстановку и расслаблюсь, но мне стало только хуже. Я вдруг понял, насколько она и вправду похожа на героиню этого фильма.

— Отдай мне пистолет, пожалуйста, если ты не собираешься в меня стрелять.

Секунду я колебался, но тут она вдруг выбросила руку вперед и вывернула мне запястье. Пистолет упал. Я тупо уставился на свою пустую ладонь и растопыренные пальцы.

— Ты же могла выбить у меня пистолет в любой момент, — сказал я потрясенно.

— Я хотела понять, как далеко ты можешь зайти.

— Давно ты заложила взрывчатку в наш подвал? — спросил я.

— Около восьми месяцев назад, — ответила Гоби и добавила, глядя на мое испуганное выражение лица: — Я должна была подстраховаться на случай, если что-то пойдет не так.

Она положила руку на мое предплечье, пытаясь изобразить, надо полагать, успокаивающий жест.

— Не бойся, все будет хорошо. Я уберу взрывчатку до того, как уеду.

— Если мы до этого доживем, — заметил я.

Мы все еще находились на авеню А, островке спокойствия среди сумасшедшего ночного траффика.

— Знаешь, я даже не представляю, как тебе удалось попасть в программу по обмену студентами. Разве они не проводят проверку анкетных данных?

— Я соблазнила офицера приемной комиссии.

— Отлично!

— Ей тоже понравилось.

— Ей?

Гоби протянула руку, положила ее мне на бедро и слегка сжала:

— Разве тебя это не возбуждает?

— Нет.

— Надо учиться расслабляться, Перри, импровизировать. Плыть по течению.

— А я и плыл по течению пару минут назад, когда ты палила по полицейским.

Она положила пистолет обратно в сумку, выглянула в окно, определяя, где мы находимся. У меня возникло чувство, что она слилась с самой ночью и что ей ведомы все электрические потоки, все звуки, все отражения в стекле и стали.

— Нам нужно скрыться на время, — сказала она. — В центре сейчас слишком опасно. Сантамария знает, где мы.

— Кто такой Сантамария?

— Люди в черном «Хаммере» были посланы за нами Сантамарией.

Я потряс головой:

— Мне точно надо было тебя пристрелить, пока была такая возможность.

— А взрывчатка?

— Да я мог бы позвонить своим и предупредить их, что подвал у нас опутан проводами.

— Ага, — сказала она и еще раз сжала мое бедро, на этот раз не очень-то ласково. — А взрывчатка-то засыпана наполнителем для угольных фильтров и спрятана так, что собаки не унюхают, так-то… Ее невозможно обнаружить, не зная кое-какого секрета. Кроме того, тебе пришлось бы звонить своему папочке, а мы оба знаем, как тебе этого не хочется.

Вдруг ее голос стал очень серьезным; она больше не шутила. Я услышал шорох шин позади нашей машины. Я обернулся и увидел фары, которые приближались из темноты. Прежде чем я смог даже разглядеть автомобиль, я уже понял, что это «Хаммер», что он находится в полуквартале от нас и что он быстро приближается.

— Они здесь.

— Что же нам делать?

— Возьми ключи.

Гоби потянулась одной рукой, открыла мою дверь и вытолкнула меня из машины в направлении компании из нескольких человек, стоящей рядом. Мы повалились на землю, поднялись и бросились бежать, стараясь держаться в тени. Едва мы свернули за угол, я оглянулся и увидел, как две темные фигуры отделились от «Хаммера» и подошли к нашему, теперь уже пустому «Ягуару» с двух сторон.

У меня перехватило дыхание, я только открывал и закрывал рот, пытаясь вдохнуть.

— Куда мы теперь? — выдавил я.

— Куда-нибудь, где к нам будут относиться более доброжелательно, — сказала она. — Давай, давай!

— Да пошла ты! — Я остановился. — Я больше никуда не собираюсь с тобой идти.

— Тогда я взорву твой дом, — сказала Гоби, продолжая шагать. — Ты мне веришь?

«Да», — подумал я.

— Нет.

— Ну, тогда прощай.

Спустя секунду я уже бегом догонял ее.

Через шесть кварталов вверх по авеню А я понял, куда Гоби меня ведет.

— Погоди, — сказал я, — мы что, идем туда?

Но Гоби уже открывала дверь подвала «У Монти», пропуская меня вперед, словно в ожидании засады. Я, спотыкаясь, вошел внутрь, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, словно сейчас это было возможно.

В зависимости от того, кого спросить, заведение «У Монти» можно было назвать либо безнадежной помойкой со старым хламом, либо последним великим рок-клубом в Ист Виллижд, оставшимся с восьмидесятых. Владельцем был старый норвежец по имени Свен, бывший хиппи и наркоман, который умудрился каким-то образом вылечиться. Никто из нас в действительности не видел его в лицо, и вполне возможно, что он и существовал-то лишь как часть имиджа клуба. Предположительно, свояк Свена устроил концерт «Червя» и получил чек от нас с Норри на две с половиной тысячи долларов. Чек, который мы с Норри выдали ему вперед, так как именно по этой системе работал клуб: ты покупаешь место на один вечер и ночь, даешь концерт и полагаешься на удачу — что люди придут и заплатят, покрывая твои расходы. Все мы читали Легс Макнила «Прошу, убей меня» от корки до корки и были преисполнены энтузиазма стать участниками одного из концертов, которые войдут в историю.