Онлайн книга «Слишком красивая, слишком своя»
|
– Осторожней, – Леон подхватил ее под локоть. Прикосновение его ладоней обожгло, потому что Надя моментально представила, как эти ладони могли бы скользить по ее телу… – Леон, то, что ты сказал, очень лестно для меня… Но… – Надя с трудом подбирала слова, – как к этому отнесется Альбина? – Альбина ничего не узнает, – помрачнел он. – Зачем? Она никогда не лезла в мои дела, для нее главное – чтобы у композитора Велехова был налажен быт. Чтобы вовремя был приготовлен завтрак, чтобы рубашка поглажена, а белье накрахмалено… Альбина очень хочет быть идеальной женой. – Но ведь и плохо, если так! – вскричала Надя. – Она, значит, старается, из кожи вон лезет, несмотря на слабое здоровье, а ты вдруг находишь свое вдохновение где-то на стороне! – Ну уж ничего не поделаешь, – все так же мрачно произнес он. – И уже от меня не зависит. Да и не догадается она о тебе… Как она поймет, что в этой музыке – ты? Твои волосы, глаза, смех… Надя… – Что? – У тебя ведь правда никого нет? – осторожно спросил он. – Правда, – отвернувшись, нехотя ответила она. – Год назад я развелась со своим мужем, и с тех пор я одна. – Я помню – его звали, кажется, Егор, да? Вы с ним были у нас с Альбиной на свадьбе… – Точно. Мы расстались с Егором – и твоя Даная сама, добровольно, заточила себя в неприступную крепость. Но упорно продолжает ждать, что на нее прольется золотой дождь… – с усмешкой произнесла Надя. Они снова нырнули в подземный переход. Потом миновали памятник Пушкину, пошли по Страстному бульвару. Их словно гнала вперед какая-то невидимая сила – и нельзя было остановиться, невозможно расстаться друг с другом… – Что же делать? – спросил Леон. – Я не знаю… – пожала плечами Надя. – Я все время думаю о тебе. Это так странно – ведь я знал тебя раньше! А тут словно в первый раз увидел… – Так ведь и со мной то же самое! – не выдержала, пожаловалась Надя. Они были уже на узеньком, каком-то неровном Петровском бульваре – кривые старинные особняки лепились с обеих сторон. И именно на этом бульваре (Надя даже запомнила место, с точностью до одного шага!) ее жизнь вдруг переменилась. Потому что Леон повернул Надю к себе и поцеловал. Они стояли в лучах вечернего золотого солнца, вокруг шумели проезжающие мимо машины, и целовались. Душа ее протестовала – то, что они сейчас делали с Леоном, было преступлением против Альбины. Но оттолкнуть Леона было невозможно – Надины руки сами тянулись к нему и прижимали к себе. Теперь она была уверена, что ждала именно этого человека и что вся ее жизнь складывалась именно таким образом, чтобы приблизить эту встречу… – Ты такая… – произнес Леон, задыхаясь. – Ты мне не снишься, нет? – Как же так получилось? – с изумлением сказала Надя. – Я не понимаю… Как же так?! Они снова пошли вперед и теперь говорили уже только о том, как неожиданно влюбились друг в друга. После Петровского был Рождественский, потом Сретенский, а потом Чистопрудный бульвар. И только на Чистых Прудах Надя почувствовала, что устала. Они сели в открытом летнем кафе и лихо распили на двоих бутылку белого венгерского вина. Они болтали, смеялись, вздыхали. И по-прежнему говорили только друг о друге, но странным образом вино подействовало на Надю отрезвляюще. Она вдруг заметила, что наступают сумерки, а когда зажглись фонари, то и вовсе испугалась. – Леон, уже поздно, – тревожно сказала она. – Мне пора. – Тебя кто-то ждет? – спросил он, поцеловав ей руку. – Не меня, а тебя! Послушай, Альбина там, наверное, с ума сходит… – Я предупредил, что, наверное, задержусь. – Но не до ночи же! – Хорошо, я тебя провожу… Надя немного покапризничала – дескать, не маленькая, сама до дома доберусь, но Леон проявил твердость. Он поймал такси, и в наступивших сумерках они полетели к Надиному дому. «Что же такое произошло… – лихорадочно думала она, изо всех сил прижимаясь к плечу Леона. Мимо мелькали разноцветные огни, доносились обрывки музыки – не город, а сплошной карнавал! – Зачем он сказал, что тоже ко мне неравнодушен? Теперь мне еще труднее будет забыть его…» Хлопнула дверца машины, Леон пошел рядом с Надей к ее подъезду. – Зачем ты отпустил такси? – беспомощно оглянулась она. – Вот глупенький… – Ерунда, еще поймаю, – улыбнулся Леон. – Куда ты идешь? – За тобой. – Зачем? Вот мой подъезд… – Я провожу тебя до квартиры. В лифте они стояли обнявшись. Это было так мучительно, так остро – ощущать его рядом, – что Надя едва не плакала. А потом он каким-то непостижимым образом (как именно, она не поняла) оказался вдруг в ее квартире. Сначала в прихожей, а потом в ее безалаберной комнате с огромным шкафом, похожим на космический корабль. – Все, Леон, уходи! – Надя поцеловала Леона в последний раз и подтолкнула его к двери. – Пожалуйста! – Я позвоню тебе? – Зачем? Ради бога, незачем все это затягивать… – Она щелкнула выключателем, и зажегся свет, разогнав вечерние августовские сумерки. – Да-да, ты права… – Он тоже поцеловал ее, в полной уверенности, что это уж точно – в последний раз. – Леон!.. – укоризненно. – Я тебе все-таки позвоню… – умоляюще. – Нет! Ну, хорошо – как-нибудь… – Завтра? – Н-нет… Хотя ладно, завтра. Только сейчас – уходи! – Зачем ты меня гонишь? – с упреком спросил Леон. – Ты ведь совсем не хочешь, чтобы я уходил! – Не хочу, – согласилась Надя. – Но Альбина… – Она ничего не узнает. Мы ведь не расскажем ей, правда? – Леон целовал Надю в шею – там, где начинались волосы, его ладони лежали у нее на плечах, гоняя по телу все тот же невыносимый жар. – Нет! – Все, я больше не могу… – пробормотал Леон с отчаянием и сдернул с носа очки. Он рванулся к дивану и потянул Надю за собой. Он целовал ее, он гладил ее, стискивал и прижимал к себе – и каждое его прикосновение жгло ее огнем. И она тоже впивалась в него, целовала, гладила и стискивала. Ей нравилось, как пахнет его кожа, нравилось, как трепещут его ресницы на ее щеке. Он стянул с нее платье… она, закусив губы, торопливо расстегивала пуговицы на его рубашке… Будь что будет. Гореть ей в аду… Они прижались друг к другу – теперь им ничто не мешало, теперь их разделяла только кожа. Леон поцеловал ей грудь, скользнул рукой по бедру. – Ты… – сквозь сжатые зубы прошептала Надя. – Ты… – едва выдохнул он. И в этот кульминационный момент – еще мгновение, и они упадут в пропасть! – зазвонил телефон, стоявший возле дивана на журнальном столике. Громко, настойчиво, непреклонно. Надю словно ударило током. |