Книга Стоунхендж, страница 2 – Юрий Никитин

— Сэр калика, я не думаю, что сэр Бог не смог бы выиграть, если бы в самом деле сел играть с мерзким дьяволом. Я думаю, он не сел бы с ним рядом даже потрудиться в отхожем месте. Разве что сэр Сатана сжульничал, хотя это уж чересчур... Ведь сэр Сатана тогда еще сидел по правую руку Господа нашего и не был таким, каким стал уже на земле...

Он благочестиво перекрестился. Олег засмеялся:

— Ну да, пожил на земле среди людей, а с кем поведешься, от того и наберешься.

Томас выглядел озадаченным.

— Ты хочешь сказать, что Сатана, пообщавшись с людьми, стал таким мерзким? Впрочем, почему бы и нет? Человек не ангел, но он стремится к свету, а дьявол от злобы опускался все ниже, пока не стал хуже человека. А потом еще и человека стал науськивать стать хуже.

— Вот-вот. А игры остались в его владении.

— Вот я и схлестнулся с ним! Как подобает доблестному рыцарю: на чужом поле, да еще позволил противнику выбор оружия. Сыграл в эту нечестивую игру, выиграл, добычу пропил, ибо зазорно на такие деньги покупать что-то стоящее, сыграл снова и опять выиграл! Ну, напоил тех мужиков... Так я посрамил дьявола.

Олег с восхищением покрутил головой.

— Здорово! Это учение... или вера, далеко пойдет, если позволяет так трактовать рыцарские пьянки, до которых далеко даже разгулявшимся морякам. Коня купил на выигранные деньги?

— Коня можно — ответил рыцарь сурово.

— Почему?

— Я с высоты его седла утверждаю истинную веру. Такой конь не может быть орудием дьявола. Сэр калика, а ты уверен, что ехать через лес?

— Вся Европа покрыта дремучим лесом. Как и твоя Британия. Это не сарацинские пустыни, отвыкай. Здесь куда бы ни поехал, все равно через дремучий лес. Но сейчас осень, дороги здесь уже протоптали. Это весной ни пройти, ни проехать...

— Кто протоптал?

— Сперва бродяги вроде нас, ну всякие там нищие, странствующие рыцари, изгои, сумасшедшие, потом и просто торговые люди.

Томас перекрестился.

— В лес так в лес. Просто не люблю, когда из кустов выпрыгивают всякие лохматые, с ножами, ну вроде тебя. Вздрагиваю, что недостойно рыцаря. Все-таки я башню Давида брал, на стенах Иерусалима дрался...

Лес впереди вырастал дремучий, густой, непроходимый. Тропка ныряла под низкие ветви, тут же исчезала, как в барсучьей норе. От стены деревьев за сотню саженей тянуло прохладой. Могучие стволы были темные, приземистые, сумрачные. Даже густые кроны выглядели темнее обычного.

Ехали весь день, только в полдень дали коням короткий отдых, наскоро перекусили сами, не разводя огня.

Томас поинтересовался:

— А эта страна как называется?

Олег удивился:

— Ну и память у тебя! Я ж говорил, Русь.

— Это я помню, — отмахнулся Томас, — но Русь вчера была, даже позавчера... А сегодня по чьей земле едем?

Олег хмыкнул:

— Тогда у тебя язык заморится спрашивать. Хоть на коне скачи, хоть улитой ползи, хоть птицей лети — все одно Русь будет и завтра, и послезавтра, и после послезавтра. А княжества... Они ж все Рюриковичам принадлежат. У одного брата — одно, у другого — другое, у третьего — третье... А все вместе — Русь. Рюриковская Русь.

Томас молчал, поглядывал недоверчиво. Сказал наконец с сомнением:

— Дивны дела твои, Господи... В нашем войске был отряд доблестного сэра Родослава, отважного воителя и веселого рыцаря. Его люди отличались силой, дисциплиной, воинским умением. Все дивились, как они без ропота переносят невзгоды. Теперь припоминаю, то же вооружение и доспехи видел. Эт что ж, они явились из этих земель?

— Скорее всего даже из этого города. Вятичи, к примеру, тоже ходили в те походы, но у них оснастка другая.

Томас несказанно удивился:

— И вятичи из этих земель? Никогда бы не подумал. Я считал их викингами. Они стояли слева от герцога Тулебского, прикрывали фланг короля Генриха Синезубого. Тоже отважные и свирепые воины! Воистину дивны дела твои, Господи!

Когда седлали коней, Томас представил себе, какую дальнюю дорогу надо одолеть, сколько лесов, болот, городов и весей впереди, вздохнул, сказал в сердцах:

— Что не пойму: ты колдун немалой силы и ты не пользуешься своей мощью! Ну разве что когда совсем припрут к стенке. Да и то ты чаще готов помереть, чем колдануть. Для меня это все равно что иметь двух быстрых коней, а идти за ними пешком, глотая пыль! Тебе ж все равно гореть в геенне огненной! Так чего же страшиться еще?

Он думал, что калика не ответит, обычно таких разговоров избегал, но сейчас волхв был в хорошем расположении духа. Засмеялся:

— Я бы сказал, что это обет, это тебе б все объяснило. Верно?

— Ну...

— Так вот, это в самом деле обет. Не перед демонами, правда, как ты размечтался. Перед собой.

— Но зачем?

— Как тебе объяснить... Представь себе, что я тоже хочу достичь царства божьего. И я иду верной дорогой. Но всякое использование магии отбрасывает меня назад, во тьму. В магии много нечестивого... не в том смысле, как ты понимаешь, но общий смысл ты уловил... В магии все от слепой веры, а я ненавижу слепую веру, в магии рабства не меньше, чем в христианстве. Я чувствую себя опозоренным, когда спасаю свою шкуру магией. Ты прав, иногда легче умереть, чем чтобы тебя спасали те, с кем ты борешься...

Томас смотрел широко раскрытыми глазами.

— Тогда в тебе больше рыцарства, чем в любом из паладинов Круглого Стола!

— Томас, на самом деле я стерпел бы и стыд, и позор, мало ли что пришлось вытерпеть раньше, но пользование магией топчет большее, чем жизнь. Оно топчет грязными копытами всю цель моего бытия! То, ради чего я живу.

Словно небо раскрылось над Томасом. У калики, оказывается, свой квест, который ему, рыцарю и воину Христа, даже не представить! Только самый краешек увидел, ощутил, и то оторопь берет. Опасный с ним противник едет, опасный...

К вечеру ветерок стих, в неподвижном воздухе повисли ароматы поздних трав, опавших листьев. Огромный багровый шар медленно опускался к краю земли. Угольно-черные тени двигались по темно-багровой земле впереди всадников, удлинялись, сливались с тенями скал, камней и деревьев. Мир был дик и неведом, только они двое да кони казались живыми в этом мире.

Небо постепенно темнело. Сперва на нем высветился едва заметный серп, затем заблистала одна звездочка, другая. Теперь Томас и Олег ехали под темно-синей чашей, края которой опускались на края земли.

К ночи в редком березняке наткнулись на торговых гостей. Те поставили телеги с товаром кругом, развели костер, натаскали сушняка. К ночи готовились основательно, неожиданностей избегали...