Книга Два в одном. Оплошности судьбы, страница 24 – Владимир Сухинин

Артем прошел в комнату, сел на кровать, взял поднос с едой и стал уминать кашу. Общение с инквизитором далось ему нелегко. Зато он понял, что такое церковники. Одна из ветвей власти, паразитирующая на простом народе. Впрочем, как и везде. Всегда есть и были подобные институты, от жрецов до сект, которые утверждали, что только им известна истина. Приходи к нам, давай деньги, и мы ее тебе откроем. Вот их формула бытия и паучьего паразитирования на людском суеверии. Здесь еще в людях сидит страх быть обвиненными в занятиях черной магией. Знать бы еще, что это такое.

– Я был на исповеди, – ответил Артем после третьей ложки каши. – У отца Ермолая.

Девочка вытаращила глаза.

– Зачем ты туда ходил? – Она нагнулась к нему и зашептала: – Он страшный человек. Ищет, кого сжечь. И пытает дворню, как ведут себя господа и что говорят. Мне повариха рассказывала, она тоже ходила на исповедь. А если соврешь на ней, то умрешь. Вот как!

– Это все глупости, Чу. Я буду звать тебя так. Для меня ты будешь Чу.

– Ты дал мне имя, ваша милость, – бросилась она ему на шею. – Теперь ты мой отец.

– Какой отец? Ты что, Чу? Я еще молод, и детей у меня не было. – Артем испугался ее порыва и подавился кашей.

– По нашим обычаям всегда было так. Кто первым даст имя ребенку, тот его родитель. Поэтому мне здесь имени не давали. – Она уселась рядом с ним и сияла от радости. – Теперь я полноценная.

– Вот дурень! – всплеснула руками Агнесса. – Ну как же можно быть таким неосмотрительным. Папаша! – Она сплюнула ему на плечо и растерла ногой.

Арингил посмотрел с осуждением на тифлинга и размеренно заговорил:

– Вместо того чтобы плеваться, лучше бы продумала, что ему говорить. Парень не знает ваших правил, обычаев народа. Теперь многое становится понятным.

– Что ты имеешь в виду? – уперев руки в боки, воинственно спросила она.

– Хотя бы то, почему у тебя такой забитый подопечный с проклятыми руками. У парня с детства проблемы, и их можно было сгладить.

– Вот как? – прищурилась Агнесса. – Оказывается, это я виновата в его проблемах.

– Не в меньшей мере, чем он сам. Ты пренебрегала своим человеком.

– С чего ты это взял, санитар? Как ты, не зная меня, можешь об этом судить?

Арингил не обратил внимания на ее колкость и продолжал спокойно и веско говорить, припечатывая ее каждым своим словом:

– Тут знать много не надо, ты бросала своего подопечного без пригляда, и это только то, что стало известно. Ты хотела его смерти, чтобы тебе дали более способного. Но я уверен, что и его ты также бросила бы. Тебе интересны только твои ногти и глазки, которые ты красишь по три часа в день. А кроме того, ты всех вокруг обвиняешь, что они виноваты в твоих бедах.

– Ах, так! Ах, так!.. – Агнесса смогла произнести несколько фраз и вдруг разревелась. Она уселась, и слезы хлынули из ее глаз. Арингил, который не знал, как поступить, растерялся.

…Артем особо не расстроился: подумаешь, назвала отцом. Хорошо все обдумав, он решил, что в его жизни ничего не изменится. Да и в ее тоже. Но на всякий случай спросил:

– Что это для нас обоих будет значить?

– Теперь я не сирота… – начала она перечислять преимущества и недостатки и, помолчав, на этом закончила. – И все. Больше я ничего не знаю. Но надеюсь, когда инквизитор потащит меня на костер, ты не отдашь меня ему.

Артем доедал кашу и удивленно посмотрел на девчонку.

– А зачем ему тебя тащить на костер?

– Я – баска, и значит, идолопоклонница. Поэтому. Инквизиторы часто нас обвиняют в этом и сжигают.

– А ты точно поклоняешься деревьям? – спросил Артем, допивая молоко.

– Нет, не поклоняюсь, я не знаю, что это такое. Мой народ, живущий в лесах басков, поклоняется этим деревьям. Моя мать поклонялась. А я – нет.

– Не страшно, – спокойно заявил Артем. – Мы эту проблему решим. Завтра пойдем оба на исповедь. Я скажу, что дал тебе неязыческое имя и привел к истинной вере. Ты на исповеди скажешь, что веруешь в Хранителя и покаешься, что плевала мне в тарелку. Про конта с контессой расскажешь, какие они набожные. А конюх постоянно врет.

Чу сначала сидела, как громом пораженная, слушая новообретенного папу.

– Ты хочешь, чтобы я умерла? – На ее глаза стали наворачиваться слезы.

– Никак нет, Чу. Я хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. – Хотел добавить «чтобы мы умерли в один день», но потом подумал, что это лишнее, и сказал совсем другое. – Пройти исповедь – это не смертельно. Просто говори, что я тебе сказал, и все, – улыбнулся он. – Поверь, папа плохого не посоветует.

– Правда? – Баска вытерла слезы. В ее глазах появился лучик надежды.

– Правда, правда, Чу. С волками жить – по-волчьи выть! – привел он пример из народной мудрости.

– Мы жили с волками, но не выли. К чему это? – Теперь в ее глазах отразилось недоумение.

– Это такая образная поговорка, что если ты не можешь сопротивляться чему-то, то смирись. – И, видя ее непонимание, махнул рукой: – Короче, забудь.

– А если я не пойду? – спросила она.

Но Артем прибег к безотказному методу убеждения:

– Ты должна слушаться родителя. Он заботится о твоем благе и желает тебе добра.

– Правда? – опять удивилась девочка. То, что говорил этот парень, что сначала с ней переспал, потом грубо выгнал пинком, затем раскрыл ей свой секрет и стал так добр, что дал имя, ей было непонятно. Но сейчас ей хотелось ему верить.

– Конечно, правда. Вот что бы ты сделала, если бы у тебя была дочь, и ей нужно было выбрать: пойти на костер или на исповедь? – спросил Артем. Это была манипуляция сознанием чистой воды, но он спокойно это делал для блага самой девчонки.

– Ну, не знаю… убежала бы с ней.

– Куда? И далеко ли? Среди людей вам не спрятаться, и вы погибли бы обе. Поэтому слушай папу, и все у тебя будет хорошо. Поняла?

– Поняла. – Чу полностью сдалась на милость родителя.

– Ну, раз поняла, иди готовься. Ты девочка умная и лишнего не наговоришь. А мне руки тренировать надо.

– Мы вечером опять будем греть твои руки, – решительно заявила Чу и, довольная, вышла. У нее появился родитель. Теперь она не одна, и он знает, что надо делать. Ей было достаточно, чтобы стать счастливой.

Над головой Арингила раздался перезвон колокольчика. Он и всхлипывающая тифлинг замерли.

– Ты думаешь то же, что и я? – вытирая слезы ладошками, спросила Агнесса.

– Это одна мера благодати, которая излилась на нашего подопечного, – пораженно ответил ангел. – Я слышал о таком. Но никогда со мной такого не случалось. Ему воздалось той же мерой от Создателя, какой он измерил эту девчушку. И мы можем выполнить одно его желание.