Онлайн книга «Линейный крейсер "Михаил Фрунзе"»
|
Только настроение у наркома не праздничное. Его, по сути, понизили – и оставили кусок, на котором ожидается завал. Сказалась обратная сторона рекордов. Силы, что потрачены на гоночные самолеты, не вложены в новые конструкции для армии и флота. Перспективнейшие рядные двигатели отказываются работать дольше тех самых гоночных десяти часов, на стендах воняют горелым маслом, дымят. Армейский истребитель Ильюшина застрял в экспериментальном цеху намертво: то, что годилось для гонки, для воздушного боя слишком хлипко. Яковлев отработал планер истребителя, но своего двигателя под него нет и не предвидится, летает с американским «аллисоном». Хорошо летает, но от чужого производства зависеть нельзя! А сверху все чаще спрашивают: когда? Долго еще сталинским соколам летать на древних И-15 с гофрированными крыльями[1] и стремительно стареющих «ястребках»? «Кертисс-Хок» летает с тридцать шестого, его советский близнец поднялся в воздух в тридцать седьмом. А на дворе – тридцать девятый, Гитлер сожрал Австрию, кусок Чехии, фашизм побеждает в Испании… Новые самолеты нужны армии как хлеб, как воздух! Это, между прочим, сказал Сталин. Что будет с наркомом, который в протянутую за авиационным хлебом руку народа вложит камень очередной иностранной лицензии? То-то. А что в наркомате есть – из готового? Ни-че-го. Если не считать воздушное трио строптивого Поликарпова. Вот и ходит Михаил Моисеевич по Химкинскому заводу… В цеху самолеты особого впечатления не производят. Нет в них стремительности, формы хоть и зализанные, но не острые, медлительные. Кургузенькие, толстенькие, на спине горбик. Не понравились! Нарком буркнул: – Три поросенка. Молись, крестоносец: не полетит хоть один – не прикроет тебя Галлер. Крестоносцем он называет Поликарпова: тот не только крестик носит, но и в церковь ходит по воскресеньям. У летчиков отзывы другие. «Кабина – образец комфорта… С фонарем и обтекателем задней пулеметной установки обращаться легко… Удобное расположение оборудования, переговорного устройства…» И, главное, – пилотажные свойства. Тот самый швецовский мотор, из-за которого самолет приобрел характерную лобастость, на рекорды самолет не вывел. Просто сделал его быстрей всех серийных моделей, что советских, что лицензионных. Как говорили те, кто погнался за гоночным призом: «С таким мотором свинья полетит». И летает. С бетона, с грунта – на колесах. На лыжах – со снега. С воды – решительно отказывается! Гидроаэродром здесь же, рядом с опытным заводом. Амфибия споро бегает вверх-вниз по течению, поднимает волну, только в воздух подниматься никак не хочет. Поликарпов уже лично взялся за форму поплавков, бьется за каждый килограмм веса – без толку. Со всех сторон несутся предложения: – Снять один из пулеметов задней установки. У всех один ШКАСик. – Нет. – Снять один из крупнокалиберных пулеметов в носу. – Нет. – Уменьшить запас топлива. – Не выходит! Он обещал Галлеру боевой самолет, его и делает. Впереди манят нашивки инженера-капитана первого ранга и хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне. Другие предложения идут в дело. – Поменять стойку шасси. – Увеличить крыло, вот результаты продувки. Новый день – и обновленный самолет соскальзывает в воду по слипу, словно спущенный на воду корабль. Плавает: корабли ходят, а вот самолет, который не может оторваться от воды… У Поликарпова с компанией – лица похоронные. Заводской летчик, откинув колпак, выпрыгивает прямо в воду, поднимая круги, бредет к берегу. – Настоящий поросенок! А свиньи не летают. Дело застряло. Сроки идут. Письма из двух наркоматов приходят все более грозные. Одному Чкалову горя нет: ездит с остроносым чудовищем по всему миру, демонстрирует. Пока не надоест. Тогда – явление! Одет, точно только с приема на Пятой авеню. Сияет, как медный пятак. – У вас тут намечается первый полет? Первый полет, помимо риска и славы, означает неплохую оплату. – Скорее, срывается. Летчик по-новому оглядывает родителей «трех поросят». – Почему настрой, как на похоронах? Поликарпов указывает в сторону реки. – Не взлетает. – Так. Поглядим поближе… Ему нужно поплавки в воде посмотреть, машина опять соскальзывает по слипу в воду, летчик плюхает вокруг. – Нормально сидит… Обходит проблемную машину кругом, выбирается на берег – за ним тянется цепочка мокрых следов. Аккуратно выливает мутную водицу из лаковых туфель. – Годные поплавки, а сам самолет – красавец! Полетит. Завтра же подниму. У меня с собой сюрприз – на станции, нужно сгонять полуторку, вывезти. Ну и смонтировать за ночь. Распоряжайся, Николай Николаевич! Ночкой нам предстоит поработать. Азартно потирает руки. Сразу становится хорошо, спокойно. Чкалов и на метле взлетит, а после успешного полета выйдет уже не срыв сроков, а небольшое отставание. С утра на гидроаэродроме – явление. Опять Каганович! Шляпа сдвинута назад, хорошо видно лысину. Усы агрессивно топорщатся. Едва вылез из автомобиля, заявляет: – Не полетит – сдадим вас в наркомат судостроения. А что? Гидроплан, который не летает – это ведь катер, а? Хохочет. Намек ясен – совсем недавно катерами занимался Туполев. И где он сейчас? Ему хорошо. Перехватчик и тяжелый истребитель приняты: гора с плеч. Макнуть в чуть мутноватую речную водицу подчиненного, что многовато о себе возомнил, нарком полагает делом приятным и полезным. Мельком глянул на виновника своего визита. Самолет за ночь приобрел радикально-верноподданнический красный цвет. – Перекрасили? Считаете, поможет? Поликарпов морщится, отворотившись. Нарком не отстает: – Думал, Николай Николаевич, вы самолет иконами разрисуете… У меня ведь в наркомате и кроме вас специалисты есть! Все подсчитали. Взлететь ваша алая свинка может только чудом. Поликарпов молчит, поглядывает на самолет. Там, на носу, где двигатель крепится к фюзеляжу, и следов ночного монтажа не осталось. Вот она, своевременная перекраска. Так что правильней всего – молчать. Шелест шин, явление второе: Галлер. Быстрым шагом подходит к группе «заговорщиков», жмет руки. – Мне из НКАП сообщили, что сегодня будет полет. Рад, что вы не подвели. А то уже волновался… А, и Валерий Павлович здесь? Почему? – Давно не летал на новом самолете первым, – признается Чкалов. – Охота вспомнить молодость. Широко улыбается. Сам привез на «Красный Кертисс» новые станки. Сам принял новый мотор – первый в новой серии – из рук Швецова. Это он Поликарпову сказал. Косыгин знает чуть-чуть больше. |