Книга Король и спасительница, страница 138 – Кристина Выборнова

Толпа шумела, вразнобой требуя нас. Еле живой Лид неожиданно выпрямился и, приняв свой обычный осанистый королевский вид, сказал нам всем:

— Идемте. Не нужно заставлять людей ждать, если они хотят нас поблагодарить.

— Да, твое величество, примем уж поздравления, — хихикнула Натка и кокетливо загородилась платком.

Лид взял меня под локоть и легким шагом направился к эстраде. Ученики полезли следом за нами, а вместе с ними вполне законно набежало несколько членов тайной-не тайной организации. Такой толпой мы ввалились на сцену. Лида пошатнуло, и он выпрямился, подпираемый с двух сторон мной и Гефом. Но и Гефа от утомления клонило куда-то в сторону, как и остальных учеников, так что мы являли собой не торжественную шеренгу, а какой-то пошатывающийся забор.

Однако премьер-министр смотрел на нас с понятным умилением и даже утирал слезы. Похоже, в тюрьме нервы ему попортили основательно.

— Те, кто еще не слышал! — крикнул он в рупор. — Это — Лидиорет, древний король Варсотии, его спасительница Соня и его ученики!

— Да я теперь ровно такая же твоя спасительница, как и ты — мой спаситель! — сказала я Лиду. — Мы, в общем, квиты.

— А зачем нам вообще друг с другом расплачиваться, Соня? — резонно возразил Лид и устремил свои светлые глаза на народные массы. Массы что-то неразборчиво орали, но лучше всего в этом шуме выделялось слово «Спасибо».

Меня немного расперло от гордости. Я оглянулась на друзей.

Ученики стояли с улыбками шире ушей, пихаясь локтями. Геф и Натка тоже улыбались, но почему-то немного печально, и смотрели при этом исключительно друг на друга. Мада с мечтательным видом оглаживала мех на пальто — наверное, представляла, как сделает предложение своему возлюбленному конюху, или кто он у нее там…

Лид тоже немного улыбался: понятное дело, не до ушей, а по своему обыкновению сдержанно, но мне было видно, что в нем теснятся какие-то чувства. Словно услышав мои мысли, он обернулся ко мне и негромко сказал:

— Однозначно приятнее, Соня, когда тебя благодарят заслуженно, а не из страха, что ты кого-то превратишь в пыль.

— Открыл Америку! — покачала головой Натка. — Доходит до тебя, твое величество, иногда, ты извини, как до жирафа…

Варсоты тем временем продолжали орать, и Лид, видимо, счел своим долгом как-то на это среагировать. Выступив вперед, он сплел пальцы перед грудью и медленно опустил руки, одновременно наклоняя голову в древнем варсотском поклоне, которым короли приветствовали равного и уважаемого человека…

В этот же день в наш мир мы уйти не смогли — было слишком много дел, встреч и обсуждений. Из тюрьмы выпускали насаженных туда Сьедином узников, правда, с оглядкой, потому что среди них случались и заслуженно сидящие настоящие бандиты. Но Енга, конечно, выпустили он оказался жив-здоров и даже сделал в тюрьме чертеж очередной усовершенствованной модели самолета.

Нам же, как спасителям Варсотии, устроили шикарную ночевку прямо в здании парламента — залы там оказались большие, застеленные коврами, с высокими потолками, и вообще не хуже, чем в темнице под развалинами дворца. Нас всех пристроили рядом с покоями премьер-министра, который воспылал к нам еще большей любовью, когда выяснил, что Лид не собирается становиться королем вместо Сьедина. Хотя некоторые варсоты принялись было его уговаривать принять обратно королевство, но Лид отказался с такой непреклонностью, что эти уговоры быстро затухли.

Вечером я стояла у окна зала, глядя с третьего этажа на темную улицу. Там что-то иногда тревожно грохотало, слышались вопли и вспыхивали огоньки — похоже, дорвавшийся народ гонялся за полицией, которая, несмотря на все свои палки, потеряв поддержку в лице Сьедина, предпочитала скрываться и убегать, не вступая в борьбу. У нас в зале под высоким сводчатым потолком горел уютный ряд желтоватых магических светильников. Ученики укладывались спать на разнокалиберных ложах от скамей до кроватей с балдахинами, притащенных из других залов. Все мы, наконец, сняли обмотки, вымылись и переоделись в чистую одежду. На мне теперь было белое варсотское платье из плотной шерсти и кожаные башмаки — джинсы и кроссовки так истрепались, что их пришлось выкинуть. Спать я еще не очень хотела и ждала Лида, который опять ушел о чем-то трепаться с варсотским премьер-министром.

— Стоишь? — раздался за моим плечом тихий голос Натки. Я обернулась и, с удовольствием смерив взглядом незамызганную подругу в светло-коричневом платье, сказала:

— Стою. Придумываю, чего мы бабушке врать будем про то, где были. Сколько мы тут просидели-то?

— Месяца два. То есть два дня по нашему времени. Можно особо и не врать, — Натка неожиданно так тяжело вздохнула, что я посмотрела на нее уже внимательней.

— Ты чего, а, Нат?

— Везет тебе, Сонька, — пробурчала подруга, упираясь лбом в стекло. — Тебя Лид аж на 300 лет старше… А у меня…

— Геф? — догадалась я. — Значит, Лид правильно мне тогда сказал?!

— Правильно, наше величество все замечает… Он мне, представляешь, замуж предлагал, — Натка невесело рассмеялась.

— Раннее у них тут развитие, — удивилась я. — Ему сколько? Пятнадцать?

— Скоро будет шестнадцать, но от этого не легче… Во-первых, он все равно мелкий. Во-вторых, я не могу остаться в Варсотии. В-третьих, если я в Варсотии не останусь, то не успею оглянуться, как он тут состарится и помрет. Ведь как тут время идет!.. Поцапалась с ним на этой почве, вон под балдахином сидит злой. Никакого выхода не вижу, Сонька.

— Да уж, — поежилась я и невольно оглянулась на безмятежно спящих учеников. Вполне может быть, что я вижу их сегодня в последний раз, по крайней мере, детьми, а не глубокими стариками…

Натка хлюпнула. Я шмыгнула. По каменному полу раздались четкие шаги с чавкающим эхом. Я обернулась, узнав походку Лида.

Это и правда был король. В честь того, что больше не нужно было притворяться простолюдином, он опять вернулся примерно к тому костюму, что у него был в нашем мире: белая рубашка, красная тряпка вокруг пояса, темные бриджи и сапоги.

— О, наше величество опять при полном параде, — с деланной веселостью махнула ему Натка. — Костюмчик наколдовал?

— Да что ты, такую одежду при моей теперешней силе я бы колдовал не меньше недели, — рассмеялся Лид, и в его смехе я уловила явственное облегчение. — Зато мне больше не холодно.

— Совсем уже ничего не можешь? — огорчилась я.

— Могу, Соня, что и любой здешний колдун. Картинки, например…

— Картинками тут не поможешь… — протянула я, имея в виду Гефа и Натку. Лид тут же встревожился:

— Чему надо помогать?

— Натке с Гефом. Что им делать? Ведь мы должны идти обратно, а Геф…

Тут Геф, будучи легок на помине, вдруг сам подошел к нам и с хмурым подозрением сказал:

— Это вы про меня, что ли, тут трете? Чего-то у меня уши чешутся.