Книга Список ненависти, страница 44 – Дженнифер Браун

– Мам, мне понадобилась помощь с домашним заданием, поэтому я задержалась после уроков и опоздала на автобус, – соврала я. – Подожду тебя в школе.

Войдя в здание школы, я скинула рюкзак у огромного стеллажа с призами, впечатлявшего посетителей блестящими футбольными и беговыми наградами и гигантскими фотографиями тренеров. Последние давно уже не работали в школе: или дни их славы канули в лету, или они сами канули в лету.

Я уселась на полу возле стеллажа и вытащила свой блокнот. Хотелось что-нибудь изобразить, выплеснуть эмоции на бумагу. Однако я не знала, что рисовать. Мысли путались, и мне сложно было видеть реальность. Карандаш не желал выводить линии лица Бритни-Бренны. Не желал набрасывать контуры виноватых глаз папы. Секрет папы раскрылся. Он женится на ней? Они родят детей? Я не могла представить папу, держащего на руках очаровательного ребенка, воркующего с ним и говорящего ему слова любви. Водящего его на бейсбольные матчи. Живущего «настоящей» жизнью, которую он заслуживает больше той, что есть у него сейчас.

Я коснулась кончиком карандаша листа и провела дугу – изгиб живота беременной женщины. Набросала внутриутробный зародыш в позе эмбриона, посасывающий свой крохотный пальчик и плавающий вокруг пуповины. Затем нарисовала идентичную дугу напротив. Слезу, скользящую по узкому носу. Мамины глаза. Штрихи между ними. Еще одну слезу, дрожащую на ресницах. А в ней – мое имя.

Хлопнула дверца школьного ящика, послышались приближающиеся шаги. Я захлопнула блокнот и, стиснув его в пальцах, уставилась на входные двери. Раньше этот блокнот воспринимался мной как забавные очки, позволяющие отражать мир таким, каков он есть на самом деле, теперь же как большая и постыдная тайна.

– О, привет. – Ко мне шла Джессика Кэмпбелл.

– Привет.

Она остановилась передо мной и опустила на пол рюкзак. Глянула на двери, вздохнула и села по-турецки рядом со своим рюкзаком всего в двух футах от меня.

– Жду Меган, – пояснила она будто в оправдание за то, что сидит в коридоре рядом со мной, когда меня не надо спасать от Энгерсона. – Она пересдает тест по немецкому. Я обещала подвезти ее домой. – Видимо, чувствуя неловкость, Джессика прочистила горло. – Тебя не нужно подкинуть? Я могу, если подождешь со мной Меган. Она скоро освободится.

Я покачала головой.

– За мной мама заедет. Наверное, уже скоро. – И добавила: – Спасибо.

– Не за что, – тихо ответила Джессика и снова прочистила горло.

В отдалении хлопнула дверца шкафчика, и мы повернули головы в сторону крыла естественных наук. Послышался разговор двух ребят. Их голоса понемногу затихали и совсем оборвались за закрывшейся деревянной дверью.

– Ты придешь завтра на собрание ученического совета? – спросила Джессика. – Мы будем говорить о подготовке памятного проекта.

– Я думала, будет только одно собрание по этому вопросу, – удивилась я. – К тому же с прошлого я сбежала. И потом, в ученический совет выбирают голосованием. А мне что-то подсказывает, что за меня мало кто проголосует.

Джессика как-то странно-озорно глянула на меня и нервно рассмеялась.

– Да уж, – согласилась она. – Но не заморачивайся. Ребята понимают, что ты должна участвовать в этом проекте. Все нормально.

Я выгнула бровь и одарила ее «очень в этом сомневаюсь» взглядом.

Она снова рассмеялась – на этот раз более свободно и непринужденно.

– Не веришь? Но так и есть.

Я не смогла сдержаться и тоже засмеялась. Вскоре мы уже обе хохотали, откинув головы на кирпичную стену. Напряжение спало.

– Слушай, – начала я, рассматривая граффити, нанесенное на стеллаж для призов прямо над моей головой. – Я ценю то, что ты делаешь для меня, но не хочу, чтобы из-за меня из совета начали уходить ребята.

– Знаешь, не все были против твоего участия. Некоторые с самого начала посчитали эту идею хорошей.

– Ага, и первой среди них была Меган, – пошутила я. – Ты в курсе, что она хочет стать моей лучшей подружкой? Завтра мы даже оденемся одинаково. Будем прям как сладкая парочка «Твикс».

Мы посмотрели друг на друга и снова покатились со смеху.

– Первой она точно не была, – отсмеявшись, ответила Джессика. – Но и она согласилась. Я могу быть очень убедительной. – Она лукаво улыбнулась мне и подвигала бровями. – Ну правда. Не переживай из-за Меган. Она успокоится. Нам необходимо твое участие. Мне необходимо твое участие. Ты умная и креативная. Нам это нужно. Пожалуйста!

В дальнем конце коридора открылась дверь и из класса вышла Меган. Джессика подхватила рюкзак и куртку.

– Ты ни в кого не стреляла, – пожала она плечами. – У них нет причин тебя ненавидеть. Я не перестаю им это твердить. – Она поднялась и закинула на плечи рюкзак. – Увидимся завтра?

– Хорошо.

Джессика пошла к Меган, а меня вдруг озарило. Что там детектив Панзелла говорил о девушке, благодаря которой с меня сняли все обвинения? «Блондинка. Высокая. Одиннадцатиклассница. Она все повторяла: “Валери ни в кого не стреляла”».

– Джессика? – позвала я ее.

Она обернулась.

– Спасибо!

– Не за что. Приди завтра на собрание, ладно?

Несколько минут спустя к школе подъехала мама и посигналила мне. Я, прихрамывая, дошла до машины. Мама выглядела угрюмой.

– Не могу поверить, что ты опоздала на автобус, – проворчала она.

Узнаю этот тон – усталый и раздраженный. Она часто говорит таким после работы.

– Прости, – извинилась я. – Мне нужна была помощь с домашним заданием.

– Почему не попросила отца отвезти тебя домой?

Вопрос был как тычок в грудь. Сердце учащенно забилось. Неприятно заныло под ложечкой. Разум кричал мне: «Она должна знать правду! Она заслуживает знать правду!».

– Папа был занят с клиентом, – солгала я. – Мне пришлось бы долго ждать, когда он освободится.

Может, мне следовало чувствовать себя виноватой за то, что я утаила от мамы правду. Но, в конце концов, папа ведь тоже никого не убил.

24

В следующую субботу я умоляла маму отпустить меня после сеанса терапии в студию Би.

– Ну, не знаю, Валери, – сомневалась мама, хмуро сдвинув брови. – Уроки рисования? Я никогда не слышала об этой женщине. И вообще не знала, что там есть художественная студия. Ты уверена, что это безопасно?

Я закатила глаза. Мама давно была в дурном настроении. Казалось, чем больше я пытаюсь вернуться к нормальной жизни, тем меньше она мне доверяет.

– Конечно же это безопасно. Она просто художница, мам. Ты мне даже рисовать теперь не разрешишь? Ты можешь сходить за покупками в «Shop’N’Shop», пока я там буду.

– Ну, не знаю.