Книга Список ненависти, страница 54 – Дженнифер Браун

Рядом с нами затормозил серебристый автомобиль, со стороны пассажира опустилось стекло. Из него с интересом и беспокойством выглянула женщина.

– Здесь все хорошо? – спросила она.

Сначала мы с папой даже не пошевелились, застыв и глядя друг другу в глаза в тени подъехавшей машины. Тяжело дыша и гневно раздувая ноздри, папа, наконец, отпустил мое плечо.

– Все нормально, – ответил он, обходя капот.

– Мисс? – обратилась женщина ко мне. – Вы в порядке? Нам вызвать для вас кого-нибудь?

Я с усилием, словно под водой, повернулась и посмотрела на нее.

Женщина молча помахала мобильным, который держала в руке. Ее взгляд метнулся к папе, когда он открыл водительскую дверцу и сел в машину. Часть меня хотела кинуться к ней, нырнуть на заднее сиденье ее автомобиля и умолять увезти меня отсюда. Куда угодно увезти.

Вместо этого я покачала головой и машинально пригладила рукав, помявшийся под пальцами папы.

– Я в порядке. Спасибо.

– Уверены? – уточнила женщина.

Ее машина начала медленно отъезжать

– Да, – кивнула я.

– Хорошо, – с сомнением отозвалась она. – Доброй ночи.

Она не сводила с меня глаз, пока стекло в ее окне поднималось.

Машина удалилась и исчезла в ночи.

Я прислонилась к папиной машине. Меня трясло и мутило. Сердце бешено стучало в груди. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, потом села в машину и закрыла дверцу. Остальную часть пути мы молчали.

Брили ждала нас на пороге квартиры, закутавшись в пушистый розовый халат. Оглядев меня, она испуганно посмотрела на папу.

– Что случилось?

Папа бросил ключи на столик и прошел в квартиру. Я робко следовала за ним, украдкой осматриваясь. Чувствовалось, что здесь живет папа, хотя его вещей видно не было. Во всяком случае знакомых мне вещей. Они все остались у нас дома. Поэтому тут все что угодно может принадлежать ему. В гостиной преобладала кожаная мебель черного цвета, в углу располагался телевизор с плоским экраном, два гигантских книжных шкафа ломились от книг. На кофейном столике стояли два бокала с недопитым красным вином. Мне представилось, как папа с Брили отдыхают в пижамах и халатах, как они смотрят Леттермана ^[14], держась за руки и пригубляя вино перед сном. И тут звонит телефон. Закатила ли Брили глаза, когда он ушел? Пыталась ли его удержать?

За стенкой открылась и закрылась дверца холодильника.

Я застыла столбом в коридоре, ощущая на себе взгляд Брили.

– Идем, – тронула она меня за плечо. Не так, как папа в офисе коснулся ее, выдав их своим нежным жестом. – Я дам тебе пижаму.

Я вошла за ней в небольшую прохладную спальню. Брили указала мне рукой на кровать. Я села, а она принялась искать в комоде пижаму.

– Держи, – протянула она мне одежду. Отошла и, уперев руки в бедра, уставилась на меня. – Он – твой отец. И заслуживает знать, что случилось.

Я опустила взгляд на свои колени.

– Может, тебе легче будет рассказать все мне? – спросила Брили.

Она не пыталась сюсюкать со мной, не нежничала и не касалась меня. Я была ей благодарна за это. Если бы она заправила прядь волос мне за ухо или погладила по спине, то у меня бы сорвало крышу. Брили же просто села рядом со мной на постель и уперлась ладонями в матрас.

– Расскажи все мне, а я передам ему. В любом случае ему нужно знать, что произошло. Ты не останешься здесь, если будешь молчать. Я сама позвоню твоей маме.

Я все ей рассказала. Брили ни разу меня не перебила и не попыталась обнять. Когда я закончила, она встала и пригладила на бедрах халат.

– Можешь переодеться в ванной. Она слева, – сказала Брили и вышла из комнаты.

Вскоре я уже сидела по-турецки на кожаном диване, пила молоко, которое принесла мне Брили, и слушала, как они с папой ругаются в кухне.

– Ему нельзя спускать это с рук, – приглушенно говорила она. – И ты это знаешь.

– Ей страшно. Ты же не можешь этого не понимать. – Папа голоса понижать не стал. – Кроме того, она сегодня не станет меня слушать. Это ясно как день.

Мне хотелось бы порадоваться тому, что я вызвала ссору. Что я внесла разлад в их счастливую семейную жизнь. Вроде как я посмеялась последней. И это после папиных угроз. Однако я не чувствовала радости. Я ощущала лишь усталость и какое-то оцепенение. И еще я чувствовала себя глупой. Невероятно глупой.

– Ей и так в школе приходится тяжко. Он ей ничем не навредил. Да и не учится он в школе. Он ее давно закончил, – сказал папа.

– При чем здесь это, Тед? Он ей угрожал. Он ее до смерти напугал. И у него был пистолет.

– Незаряженный. Мы даже не знаем, настоящий ли он был. К тому же… не нам решать, как поступить. Пусть ее мама разбирается с этим, если она вообще расскажет ей о случившемся. Дженни отпустила ее на вечеринку, пусть сама и улаживает проблему.

– Ей сейчас нужен родитель, Тед.

– Но ты ей не родитель! – взревел папа.

У меня челюсть от такого отпала, и даже стало жаль Брили. Должно быть, она как-то отреагировала на слова папы, потому что он понизил голос и унял свою злость.

– Прости… прости меня. Знаю, ты хочешь, чтобы мы были одной семьей, но сейчас еще слишком рано. Ты не родитель ей. Пока. Я ее отец.

– Тогда веди себя соответствующе, – приглушенно отозвалась Брили.

Послышались шаги – шлепанье тапок о паркет в коридоре. В спальне тихо закрылась дверь. В кухне громко вздохнул отец. Снова раздались шаги. Папа вошел в гостиную.

– Утром я отвезу тебя домой, – ровным голосом произнес он. – Ты собиралась переночевать у какой-то девушки? Она не позвонит твоей маме, обнаружив, что тебя нет?

– Я уже позвонила ей на мобильный. Сказала, что ты за мной заедешь, так как мне нехорошо. Она не будет меня искать.

Папа кивнул.

– Послушай. – Он вздохнул и потер лоб. – Как адвокат я советую тебе сообщить в полицию об угрозах этого парня. Посмотрим, что они скажут. Так у них хотя бы будет твое заявление.

– Я подумаю об этом.

– Подумай хорошенько. – Папа пару секунд помолчал. – И ты должна рассказать о случившемся маме.

– Знаю, – ответила я.

Ни за что не сделаю этого. Эта вечеринка была ее Южной Дакотой. И потом, он прав. Я же не эксперт по стволам. Может, пистолет действительно был липовым. Я в этом не разбираюсь.

Папа повернулся, чтобы уйти.

– Не засиживайся допоздна, – он указал на подушку и одеяло, лежащие рядом со мной на диване. – Рано утром я отвезу тебя домой. У меня завтра дела.