Онлайн книга «Мгновение истины. В августе четырнадцатого»
«Теперь мне понятно, – подумал про себя Баташов, – почему Королевский лес опустел. Теперь уж точно, никакой лесничий не загонит обратно распуганных опустошительной царской охотой зверей». Царь, рывком поправив ремень и остановившись у окна, задумчиво глядел на шпиль Адмиралтейства. О чем он думал в этот непростой для России день? О предрекаемой «старцем» страшной и кровавой бойне, в которой Россия, даже победив, ничего не выиграет? О миллионах человеческих судеб, которые исковеркает война? О дальнейшей судьбе царской фамилии, которой тот же Георгий Новых сулил бесславный конец? Нет! И еще раз нет! В этот момент самодержец всея Руси думал о предстоящей вечером игре в кости, во время которой надеялся взять реванш у своего генерал-адъютанта Фредерикса, опустошившего накануне царскую казну на сотню золотых. Оторвавшись от окна, царь отсутствующим взглядом взглянул на вытянувшегося в струнку офицера и, быстрым шагом прошагав к столу, взлетел в свое императорское кресло. Что-то прочитав на листке, лежащем под рукой, он устало взглянул на Баташова и, резко поднявшись, произнес: – Я думаю, что осенью мы с вами еще обязательно встретимся в «Спале». Непременно встретимся… В это время дверь приоткрылась, из-за нее выглянуло остроносое личико генерал-адъютанта. – Ваше величество, – виноватым голосом произнес он, – разрешите? – А-а! Это ты! – удовлетворенно произнес император. – Скажи откровенно, на чьей стороне сегодня будет фортуна, на твоей или моей? – На вашей, конечно, на вашей! – сконфузился Фредерикс. – Сегодня у меня невезучий день, ваше величество… Наверное, так же, как и у всех нас, – после небольшой паузы добавил он. – Не говори загадками. – Ваше величество, в приемной пренепременно ждет вашей аудиенции министр иностранных дел Сазонов, он вам все и объяснит… – Зови! – приказал царь, а сам, выйдя из-за стола, мелко семеня ногами, направился вслед за генерал-адъютантом. – Что случилось, многоуважаемый Сергей Дмитриевич? – задал вопрос царь, как только порог кабинета переступил человек небольшого роста, с солидной лысиной, темной бородкой клинышком и огромным семитический носом, упакованный в элегантный сюртук. – Ваше величество, в германском посольстве готовится очередная пакость, – спокойным, приятным голосом мягкого баритонального тембра ответил министр. – С чего вы это заключили? – насторожился царь. – Вот уже второй день из посольства никто не выходит. Даже дипкурьеры, а их прибыло больше, чем обычно, остаются при представительстве. – Ну, мало ли что… – с сомнением в голосе промолвил царь. – Ваше величество, разрешите мне удалиться, – вклинился в разговор Баташов, прекрасно понимая, что ожидается разговор о большой политике, и даже ему, офицеру Генерального штаба, здесь явно не место. Царь снова сморщился словно от резкой головной боли и, отрешенно взглянув на новоиспеченного генерала, махнул рукой в сторону двери, мол, не мешай мне творить великие дела и поскорее удаляйся. 3 Получив разрешение удалиться, Баташов направился было к выходу, но на полпути был остановлен неожиданным царским окриком: – Стойте! Куда же вы, генерал? Мне кажется, вам как разведчику будет полезно знать, что нами деется накануне очередного европейского кризиса… – И я думаю, что вам будет полезно узнать о том, какая огромная работа проводилась и проводится государем императором по сдерживанию германской военной машины, – вкрадчивым голосом поддержал царя Сазонов, обращаясь к Баташову. – Значит, вы полагаете, что в германском посольстве кипит круглосуточная работа над каким-то сверхсекретным документом, правильно я понял? – возвращаясь к прерванному разговору, спросил царь. – Я уверен в этом. – А что предпринимает министерство иностранных дел? – Для прессы мы подготовили документ о мерах, которые были предприняты Россией по недопущению войны с Австро-Венгрией и Германией. Я хочу, чтобы вы его просмотрели. – Министр вытащил из портфеля лист, исписанный мелким округлым почерком, и протянул его царю. Тот, прочитав заглавие, протянул бумагу генерал-адъютанту. – Читай с чувством, толком и расстановкой. А мы послушаем, – приказал царь и, стремглав выдвинувшись к столу, присел на краешек своего императорского кресла. – Прошу, господа, присаживайтесь, – радушно предложил он. Прочистив горло, Фредерикс приступил к чтению: – Сообщение министерства иностранных дел о событиях последних дней, – торжественным голосом провозгласил он и, глянув на царя, остановился. – Продолжай! – великодушно разрешил тот. – Вследствие того что в иностранной печати появилось искаженное изложение событий последних дней, министерство иностранных дел считает долгом дать следующий краткий обзор дипломатических сношений за указанное время… – Та-ак! – прервал генерала царь. – Какие конкретно газеты искажали нашу миротворческую миссию? – обратился он к Сазонову. – Вот, ваше величество, специально подобранные мной венские и берлинские газеты с пасквилями. – Министр указал на стопку газет, сиротливо лежащую на самом краю стола. – А-а, до них у меня еще руки не дошли, – с сожалением промолвил царь и сделал знак рукой генералу продолжать. – …10 июля сего года австро-венгерский посланник в Белграде вручил сербскому министру-президенту ноту, заключающую в себе обвинение сербского правительства в поощрении великосербского движения, приведшего к убийству наследника австро-венгерского престола. Ввиду сего Австро-Венгрия требовала от сербского правительства не только осуждения в торжественной форме означенной пропаганды, но также принятия под контролем Австро-Венгрии ряда мер к раскрытию заговора, наказанию участвовавших в нем сербских подданных и пресечению в будущем всяких посягательств на территории королевства. Для ответа на означенную ноту сербскому правительству предоставлялось 48 часов. Имперское правительство, осведомившись из сообщенного ему австро-венгерским послом в С.-Петербурге по истечении уже 17 часов текста врученной в Белграде ноты о сущности заключавшихся в ней требований, не могло не усмотреть, что некоторые из таковых, по существу своему, являлись невыполнимыми, некоторые же были предъявлены в форме, не совместимой с достоинством независимого государства. Считая недопустимым заключающееся в таких требованиях умаление достоинства Сербии и проявленное этим самым Австро-Венгрией стремление утвердить свое преобладание на Балканах, Российское правительство в самой дружеской форме указало Австро-Венгрии на желательность подвергнуть новому обсуждению содержащиеся в австро-венгерской ноте пункты. Австро-венгерское правительство не сочло возможным согласиться на обсуждение ноты. Равным образом умеряющее действие других держав в Вене не увенчалось успехом. |