Книга На крыльях магии, страница 26 – Андрэ Нортон

Следующий вопрос — нужно ли позволять пришелицам встречаться с торговцами извне? Он вызвал целую бурю замечаний, и старейшей пришлось встать и утихомирить спорящих.

— Нет, никогда! У нас достаточно с ними хлопот!

— Что если об этом узнают фальконеры?

— Что если чужаков станет еще больше?

Аста, дочь Леннис, впервые, насколько все помнили, подняла руку на деревенском собрании.

— Я думаю, — промолвила она дрожащим голосом, — мы многому можем научиться у торговцев и чужаков. Посмотрите, как они помогли нам после Поворота! Они знают то, чего мы не знаем.

— Это не имеет никакого отношения к этому делу, —возразила Ната, дочь Лорин.

— Только попробуй приди домой, молодая женщина! — проворчала Леннис, которая всегда была на стороне изоляционистов.

Тогда поднял руку Эгил.

— А если у нас есть семьи, которые нас разыскивают? — задал он вопрос. — Разве не нужно сообщить им, что мы живы и благополучно живем здесь?

— Хорошая мысль! — выкрикнул кто-то, и снова разразился спор. Он бушевал около часа, Арона тем временем ела яблоки и делала записи. Эгил наклонился к ней и прошептал:

— Похоже на стаю кур, когда в курятник забралась лиса.

— У тебя есть что сказать на этом собрании, хранительница? — ледяным тоном спросила Арона.

— Ты говоришь, как ограниченные мстительные девицы, которые вечно таскают друг друга за волосы, —разочарованно ответил он. — Я думал, ты лучше других. — Он замолчал, потому что к старейшим подошла Хуана, дочь Гунтира. По другую сторону от нее стояла Нориэль, дочь Аурики, она опустила голову и мяла в больших руках головной шарф. Старейшая взяла веретено.

Госпожа Нориэль подняла голову. Она выглядела так, словно готова была заплакать. Неужели госпожа Хуана и с ней поссорилась? С чего бы это?

Старейшие заняли свои места, молодые девочки занялись горшками, добавили в них угольев, пошевелили их.

Хуана свирепо посмотрела на Нориэль.

— Я обвиняю женщин этой деревни в грязных, неестественных и порочных занятиях. Вы не выходите замуж, как приличные женщины, вы не знаете, кто отцы ваших детей, вы спариваетесь, как дикие звери во время течки. А теперь я знаю, чем еще вы занимаетесь! — мстительно воскликнула она. Так как обвинения она произносила на своем языке, только у нескольких вопросительно поднялись брови. — И вот эта она-самец, которая выглядит как мужчина и действует как мужчина, сделала мне неприличное предложение, которое я не могу описать словами!

Рослая кузнечиха вытерла глаза и запинаясь заговорила:

— Мне казалось, я тебе нравлюсь. Мы так хорошо ладили. — Она повернулась к старейшим. — Я спросила, хочет ли она быть моей сестрой-подругой. Я и не думала, что она воспримет это как оскорбление.

Несогласная на языке Хуаны осторожно спросила у нее:

— Как по-твоему, что означает это предложение?

Хуана ощетинилась.

— Чтобы я стала ее женой! Даже эта девчонка хранительница говорила моему сыну, что она известная любительница женщин!

Лицо Нориэль прояснилось, словно она услышала похвалу, и несколько голосов немедленно подтвердили.

— Она накормила меня и моих дочерей, когда мы болели! — воскликнула одна женщина. — И только попросила поступить так же, если кто-то другой окажется в беде.

— Она защитила моего маленького Джомми от хулиганки Леннис, — добавила госпожа Лорин, — и всегда была добра ко всем.

— Она первой предложила еду и убежище этим пришелицам, когда они, бездомные, пришли к нам, — добавила третья. «И смотрите, как ей отплатили», — висело в воздухе.

Оттуда, где сидело семейство Лизы, поднялась молодая, но большая и волосатая рука, и гладкий, хорошо знакомый голос произнес почти с оскорбительной снисходительностью:

— По-видимому, мы опять столкнулись с неверным пониманием, мои дорогие женщины, потому что слово, которым вы воспользовались, в нашем языке обозначает филантропа , любителя людей, а не только женщин.

Старейшая кивнула в знак благодарности.

— Спасибо, госпожа Эгил. Как-нибудь я приглашу тебя переводить. — Теперь настала очередь Ароны гневно сжать зубы. Старейшая указала веретеном на Хуану и спросила: — Если ты оскорблена, почему остаешься с Нориэль, дочерью Аурики?

Хуана опустила голову и призналась:

— Она сделала Осеберга своим подмастерьем. Я все бы отдала за это, кроме своей чести.

Нориэль удивленно покачала головой.

— Мне нужна была подмастерье. За это не требуется никакой платы. — Она шумно высморкалась. — И я не Лойз, дочь Аннет, я никого не заставляю жить с собой против воли. — Она снова заплакала и отвернулась.

Старейшая провозгласила:

— Вопрос кажется ясным. Хуана, дочь Гунтир, может уйти из дома Нориэль, дочери Аурики, куда захочет. Совсем не нужно было поднимать перед нами такой простой вопрос. Есть еще что-нибудь?

— Да! — страстно воскликнула пришелица. — Вы приказали обучить мою дочь тому, что не должна знать приличная девушка!

Старейшая нахмурилась.

— Я думаю, здесь снова разница в обычаях. Мне нужно знать, чему в твоей деревне учат девушек о женских делах. — Хуана открыла рот. Она покраснела и прикрыла лицо шалью. Старейшая продолжала: — Те, кто еще не посвящен, могут этого не слушать. Девушки, выведите детей.

— И мальчиков, — напряженным тоном потребовала Хуана. Арона мстительно радовалась, глядя, как Эгила выводят вместе с толпой маленьких девочек. Как только это было сделано, старейшая задала вопрос:

— Что у вас говорят, когда у девочки начинается месячная кровь?

Хуана заплакала от стыда.

— Мама ударила меня по лицу, чтобы вызвать кровь на щеках. Она предупредила меня, что теперь я могу опозорить семью, поэтому я отныне должна вести себя скромно. Так я учила и Леатрис, хотя Моргат слишком много позволял ей для добродетельной девушки.

— Но что у вас говорят о том, как рождаются дочери?

— Что дети — дар богов замужним женщинам, — быстро ответила Хуана. — А у незамужних они плоды разврата и зла. Вот почему девушка должна строго беречь себя.

Жрица сказала:

— Но Леатрис ничего не знала о том, откуда появляются дети. Это было первое, о чем она меня спросила.

Хуана радостно заулыбалась.

— Я воспитала ее невинной, как дитя. Если девушки узнают о таких вещах, им захочется попробовать. Во всяком случае приличные люди о таком не говорят.

Старейшая нахмурилась.

— Жестоко посылать девушку, чтобы она получила дочь, не рассказав предварительно, что с ней произойдет. А если она не хочет дочери? Разве можно ее заставлять силой?