Онлайн книга «Восставшие из рая»
|
Молчат. Вот ведь чертова Книга, до чего людей довела! Потом один из них меня за рукав тянет и несмело так спрашивает: – А ты на себя возьмешь? А, ясно! Мне про этот фокус Талька уже все уши прожужжал. – Беру, – киваю, – а как же! Ясное дело! Я, мужики, этого добра на себя столько беру, что вам и втроем не снести. Не бойтесь! Все беру! Поехали? Пупырь и тот парень, что спрашивал, зашевелились, кружки тянут – а остальные не созрели еще, побаиваются. Пива себе подливают. Выпили мы. Молча. И еще раз. Вроде полегчало немного. На разговоры потянуло. – Ну, – спрашиваю, – как живете? Все по-написанному? Да еще и не вами читанному? Все, как положено: ни стопки лишней выпить, ни слова случайного сказать, от забора до обеда, да еще небось и строем ходите? – Нет, – Пупырь отвечает, и серьезно так, – строем не ходим. Разве что на косьбе или на Обряде Чистописания. А так ты прав. Вот мне на Ульгаре жениться записано – а я на Валонге хочу. И пива, опять же, в неурочное время иногда хочется. Да мало ли чего хочется?! Ведь не в пиве же дело… Страничник наш, Белый Свидольф, к примеру, уже в печенках у меня сидит, так иногда тянет ему по загривку съездить – мочи нет! А Словнику Прусу я на днях таки съездил… – Э-э, – усмехаюсь, – друг Пупырь, а ты, я смотрю, в душе сявка! – Какая-такая сявка? – не понял Пупырь. – Это плохо или хорошо? – Да как тебе сказать… Не очень хорошо, в общем. Это когда захотелось человеку – он выпил, захотелось – в морду кому дал или еще чего в этом роде… – Ага, понял! – расплылся в улыбке Пупырь. – Как ты! Я чуть самогоном не поперхнулся. А потом мозгами пораскинул – так ведь правда! Пью? Пью. Морды им бил? Бил. Что хочу, то и творю. Выходит – сявка. По моему же определению. – Да, – подтверждаю, – как я. Вот и не бери с меня пример. Что хочу, то и творю – не лучший, знаешь ли, вариант. Вот хочу, а не творю – и не из-за Переплета, а из-за себя самого – это уже серьезнее. Вот тебе понравится, если я возьму и ни с того ни с сего тебе по шее дам? – Нет, – прикидывает, – не понравится. Не давай мне по шее. И отодвигается. На всякий случай. – Да ты не бойся – это я так, для примера… Просто, даже когда все дозволено, человек сам понимать должен, что стоит делать, а чего – нет. Уразумел? – Уразумел… – А я-то вижу, что черта лысого он уразумел. Ему высокие материи, да еще в моем первобытном изложении, как Книге уши! – Голова, – поясняю, – человеку дадена, чтоб думать. Вот и думай. Хочешь жениться на своей Валонге – женись, только прикинь сперва – всем ли от этого хорошо будет? – Не всем, – встрял Пупырь. – Страничнику Свидольфу плохо будет. Подумал я. – Ну и хрен с ним, со Свидольфом этим, – говорю. – Валонге хорошо будет? – Хорошо, – тянет Пупырь неуверенно. – А тебе? – Хорошо, – это уже уверенней. – Ну вот и женись. Вижу – понимать начал. – Ну а Белому Свидольфу по роже дать можно? – спрашивает. Вот уж достали человека, так достали! Видать, Белый Свидольф моему новообращенному Пупырю и впрямь поперек глотки… – Валяй, – милостиво разрешил я. – Разок можно. Ежели за дело. Вот тут-то как раз и возникла меж нами незваная личность в белом одеянии с капюшоном. Страничник. Надо понимать, Его Преосвященство Белый Свидольф. Собственной персоной. Вовремя явился. Я даже как-то начал понимать Пупыря. – Не могу я долее смотреть на это безобразие и непотребство, – заканючил Страничник у меня над ухом, – когда Люди Знака вместе с выползнями приблудными в неурочное время хмельное распивают да речи вредные держат. И посему властью, данной мне от Страницы Книги Судеб… Я понял, что грядет беда. Следовало как можно скорее утихомирить этого хрыча-чистоплюя, а Талька, как на грех, куда-то запропал. А из меня колдун при огрызке Вилиссиного Дара, непонятно на что годного, да еще после двух кружек Черчекового первача… Кто-то снова дернул меня за рукав. – На себя берешь? – заговорщически шепнул подвыпивший Пупырь. – Да беру, беру! – отмахнулся я, лихорадочно соображая, что делать. И тут оказалось, что Пупырь, в отличие от меня, прекрасно знал, что надо делать. Он подошел к Страничнику Свидольфу и со словами: «И ничего мне за это не будет!» – треснул того кулаком в лоб. Не очень умело, но весомо. Достаточно, чтобы наш достойный старичок сел на землю и умолк, растерянно и обиженно хлопая ресницами. – Эй, Пупырь-богатырь! – крикнул я. – Кончай буянить! Отвел душу – и довольно! Тащи его теперь сюда, нальем деду мировую!.. Дважды повторять не пришлось. Все-таки вымуштровала их Книга отлично. Пупырь с готовностью схватил слабо упиравшегося Страничника за шиворот и без особого труда пододвинул ко мне. Остальные парни смотрели на это испуганно-распахнутыми глазами и явно были готовы удрать в любой момент. Я взглянул на обалделого Свидольфа и налил ему самогону, пополам разбавив его пивом. – На, выпей, святой отец, успокойся. Он затравленно переводил взгляд с меня на Пупыря и обратно. – Да ты не трясись, Белый, – Пупырь у нас мирный! Ну, дал тебе разок по лбу – так ты сам виноват, что довел человека. Пей, пей, это не отрава, это совсем наоборот… И тут я вспомнил! Волшебное слово! – Ты не беспокойся, пей – это дело я на себя беру! Понял? На себя! Все беру на себя! Пей, мать твою! И Его Преосвященство Белый Страничник Свидольф выпил. А потом – еще. И еще. И ничего страшного ни с кем не случилось. * * * – …А правду говорят, что вас тут трое – а на самом деле Один? Я прикинул. Действительно, нас тут трое. А вот Дар у нас – один на троих. Как бутылка. Так что в чем-то прав Страничник. – Правда. Свидольф смотрел на меня круглыми, изрядно посоловевшими глазами. – И что, вы действительно все на себя берете? – Берем. Все берем. Хошь, прямо сейчас возьму? На спор? Я тоже успел не раз приложиться к бутыли, и слова давались мне с некоторым трудом. – И что теперь будет? Ведь сказано, что, когда придет Тот, Кто Берет На Себя, настанет конец Переплету… Как же мы после этого жить будем? Свидольф жалостливо шмыгнул носом и мазнул рукавом по потному лицу. |