Онлайн книга «Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 1. Отщепенец»
|
– Героически. Смертью храбрых. – Галактику спас? – Спрашиваешь! – Поздравляю. С меня венок. – Тренировки полным ходом! У вояк имитаторы – закачаешься! Пять минут, и вообще забываешь, что ты не в космосе! – У вояк? – счёл нужным переспросить Гюнтер. – Ага! Центр переподготовки ВКС, или что-то в этом роде. Синхрон, резонанс, коллективный эмо-импульс… Импульсы слишком расходные, будем пробовать градиентную накачку фона – так нас на дольше хватит. Вояки аварийными ситуациями задолбали. Круть! Атака фагов, сбой реактора, отказ систем. Разгерметизация, невесомость, экстренная эвакуация… Я тебе уже говорил, что погиб? – Говорил. Два раза. Чистый, как спирт, восторг Седрика хлестал из сферы, хотя Гюнтеру было прекрасно известно: эмо-волны через коммуникатор не передаются. По странной случайности кавалер Сандерсон знал, кем работает Норландер: Т-психолог при молодёжной сборной Ларгитаса по хоккею с шайбой. Настрой на победу, дух коллективной игры, позитивные мотивации, снятие стресса от поражений… Профессиональная деформация, угрюмо думал Гюнтер, разглядывая увлечённо жестикулирующего Седрика. Уволиться, что ли? Устроиться психологом в сборную по вольной борьбе… – Хотел бы я быть с вами… – пробормотал он. – Да ладно тебе! Нам сказали, ты в этом деле вообще главный! – Я? В каком это деле я главный?! – В проекте «Кольцо»! Мы всей командой на тебя работаем! – На меня? Каким образом?! – А это уж тебе виднее! Не парься, Гюнни! Я же понимаю: секретность, все дела. Если нельзя, ты помалкивай. Никаких обид! Потом, когда всё закончится… Ну, если разрешат… Взгляд Седрика сместился ниже. Куда он смотрит? Чёрт! Похоже, вазочка с икрой попала в поле зрения новопреставленного спасителя Ойкумены. Икра окончательно убедила Норландера, кто тут главный. – Извини, меня зовут, – Седрик отвернулся, кивнул собеседнику-невидимке. – Разбор полётов, головомойка. Всё, я побежал! Сфера погасла. Без всякого аппетита Гюнтер взялся за надкушенный тост, желая подсластить, вернее, подсолить горечь разговора. Увы, сегодня фортуна не была расположена к кавалеру Сандерсону: дверной звонок пришёл на смену уникому. «Тиран пожаловал, – решил Гюнтер. – Не пустить из вредности? Всё равно войдёт, у него код от двери есть. Может, хоть зло на нём сорву?» Пульт управления лежал под рукой. Гюнтер коснулся сенсора, отпирающего замо́к: – Входите. В дверном проёме полыхал закат. На его фоне замерла фигура – силуэт цвета летней ночи. Нет, не Тиран. Слишком стройная, слишком хрупкая… Дверь мягко закрылась, отсекая закат, свет упал на смуглое, с тонкими чертами, лицо молодой брамайни. – Мирра?! – задохнулся Гюнтер. Встреча, что случилась семь лет назад. Энграмма этой встречи, извлеченная сегодня доктором Йохансоном. Любовь и насилие, насилие и любовь. В памяти остались рубцы, и они саднили. – Если хочешь, красавчик, зови меня Миррой. Лукавая улыбка на губах. Шелест струящегося шёлка. Женщина просто шла, приближалась, делала шаг за шагом, а казалось, что она танцует. Тёмно-синее сари текло по её телу, словно морская вода. – Кто вы? – Я? Миранда. Сократим до Мирры? Имя было не брамайнское, скорее всего, ненастоящее. Это слегка отрезвило Гюнтера: – Что вы здесь делаете?! Мы на охраняемой территории… – О, я шпионка! У тебя есть тайны, красавчик? Брамайни рассмеялась: – Я люблю тайны! Она присела на край стола – близко к кавалеру Сандерсону, но в то же время сохраняя дистанцию. Это соблазняло больше, чем объятия. – Всё в порядке, милый. Меня пригласили. Брамайни продемонстрировала приколотый к сари золотой значок-пропуск: переплетение литер «W» и «E», такое же, как у Гюнтера. – Кто пригласил? К кому? – К тебе, солнышко. Я – твой сюрприз. С милой непосредственностью Миранда намазала тост маслом с икрой. Откусила, блаженно закатила глаза: – У тебя есть стиль. И, думается, не только в еде. Я тебе нравлюсь? – Д-да! – выдохнул честный Гюнтер. Ещё секунду назад он твёрдо вознамерился выставить Миранду из дома. – Это хорошо, – оценила Миранда. – Так гораздо проще. Без малейших видимых усилий она скользнула по гладкой столешнице. Придвинулась вплотную, коснулась пылающей щеки Гюнтера. Отстраниться? Отодвинуть кресло? Вступив в заговор с брамайни, кресло отказалось двигаться наотрез. – Послушай, Ми… Тонкий пальчик запечатал ему губы: – Ми! С этой ноты мы и начнём. Морская волна стекла с женщины на пол. Ни в чём себе не отказывать, вспомнил Гюнтер. В конце концов, почему бы и нет? Кто главный в проекте «Кольцо»? Я главный. На кого работает вся команда? На меня работает… «Я сегодня погиб, – встрял издалека Седрик Норландер. – Два раза.» Иди к чёрту, отмахнулся Гюнтер. Я занят. III Я голый. Снизу. Навзничь. Она сверху. Голая. Скачет. Смешно. Очень смешно. Между ногами смешней всего. Снизу – красный. Сверху – фиолетовый. Перистый, как закат. Груди подпрыгивают. Прыг-прыг. Во рту солоно. Чем быстрее подпрыгивают её груди, тем солоней во рту. Словно вяленой рыбы наелся, а пить не дают. Торчащие соски́ – синкопы в регтайме «Конферансье». Ещё смешнее. Пахнет фиалками и сбежавшим молоком. Кто пахнет? Что пахнет. Свет из окна. Он пахнет. Капля пота стекает на щеку. Грохочет. Грохочет. Щекочет. – А-а-а! Прекратите! – Что с вами? Вам плохо? Позвольте, я взгляну… – А-а-а! Двигаюсь. Двигаюсь. Двигаюсь. Движение – пространство. Движение – время. Время горит во мне. Сгорает. По́том выходит наружу, сочится из пор. Она подо мной. Двигается. Движение – чёрный хлеб. Я на ней. Двигаюсь. Минута – ля-бемоль. Регтайм «Конферансье» тычется мне в рот. Приплясывает. Фиолетовый бемоль. Полтона. На ощупь – яичница. С беконом. Смеюсь. Смеюсь. |