Книга Ночные удовольствия, страница 58 – Шеррилин Кеньон

Они сели в машину и она пристегнулась.

— Когда Кириан рассказал тебе, кем является?

Ник завел машину, а потом задом выехал с парковочного места.

— Когда я закончил школу. Он предложил мне постоянную работу в качестве оруженосца.

— А в чем точно заключается работа оруженосца?

Ник выехал на дорогу, и когда он переключал передачи, Аманда заметила странную татуировку, напоминающую паутину, на его правой руке. Она напоминала какой-то необычный греческий узор, и девушке стало интересно, у всех ли оруженосцев была такая метка.

— Наша задача защищать Темных Охотников в дневное время и обеспечивать их всем необходимым. Едой, одеждой, содержать их дома. Когда-то, мы действительно стерегли подземелья, где они спали, что и породило все эти мифы о вампирах, спящих в гробах. Поскольку солнечный свет смертелен для них, они спали в пещерах или изолированных помещениях, чтобы исключить возможность попадания солнца. В обмен за нашу службу, Охотники финансово содержали нас.

— Значит, у каждого Охотника есть оруженосец?

— Нет. Некоторые Темные Охотники предпочитают одиночество. Я первый оруженосец, который появился у Кириана больше, чем за триста лет.

Аманда вздрогнула от мысли, что Кириан провел все это время в одиночестве. Она представляла, как он бродит по этажам своего особняка, словно беспокойный дух, ищущий утешения, но не находящий его.

— А что, если ты захочешь бросить? — спросила она у Ника.

Он втянул воздух между зубами.

— Это не так просто. У оруженосцев есть обстоятельная организация, в чем-то напоминающая Отель «Калифорния» — ты можешь вступить в любое время, но выйти из системы не можешь. Если ты уходишь, они будут наблюдать за тобой до самой смерти. И если ты, хоть когда-нибудь предашь оруженосцев или Темных Охотников, то не проживешь достаточно долго, чтобы пожалеть об этом.

От его зловещего тона по спине Аманды побежали мурашки.

— Правда?

— О, да. Некоторые из этих ребят имеют долгую фамильную историю служения Охотникам, насчитывающую тысячелетия.

— Это похоже на рабство?

— Нет, я могу уйти в любое время, просто не могу нарушить клятву оруженосца. Данная однажды, она нерушима и вечна. Когда я женюсь, моя жена не будет знать, кто такой Кириан, или что я делаю для него, если она тоже не оруженосец. Когда мои дети достигнут совершеннолетия, я могу выбрать, посвящать их или нет. Если мое решение будет положительным, им придется предстать перед Ашероном или Артемидой, которые рассмотрят и возможно примут их заявку.

Ну вот, теперь Аманда действительно испугалась, потому что, когда он произносил эти слова, ужасная мысль пришла ей в голову.

— А как насчет меня? Разве они не подумают, что я могу быть угрозой?

Выражение лица Ника стало убийственно серьезным, когда он остановился на красный свет и повернулся к ней.

— Если ты станешь угрозой, один из оруженосцев убьет тебя.

Аманда сглотнула.

— Это не утешает.

— Оно и не должно. Мы очень серьезно относимся к нашим обязанностям. Темные Охотники это единственное, что стоит между человечеством и рабством или уничтожением. Без них, Апполиты и Даймоны завладеют нами.

Кириан лежал в постели, делая все возможное, чтобы заснуть, но снова и снова чувствовал Аманду внутри себя. Она была у остатков своего дома. Он знал это. Он ощущал ее слезы, ее ярость. Ее отчаяние.

И Кириан страдал вместе с ней.

Как бы он хотел быть с ней прямо сейчас. Утешать ее. Никогда прежде невозможность ходить под солнцем не беспокоила его, но сейчас это произошло. Если бы он не был Темным Охотником, он смог бы стоять рядом с ней, предложить ей свою силу. Свою поддержку.

Закрыв глаза, Кириан глубоко вздохнул, пытаясь подавить боль. В порыве ярости он выбрал свой путь. А теперь выхода не было. Артемида ревниво охраняла свою армию и установила планку настолько высоко, что Кириан знал лишь троих Темных Охотников, кому за все это время удалось вернуть свои души.

Все остальные погибли, пытаясь.

— Да и в любом случае, зачем вообще мне душа? — выдохнул он, открывая глаза, уставив взгляд в коричнево-золотистый полог кровати. — Все, что она может — это ослабить мужчину.

Его жизнь была значимой. У нее была цель.

Тогда почему что-то внутри него так отчаянно, до боли, жаждало Аманду?

Это было чувство, которого он не испытывал веками, и то же самое чувство, что однажды заставило предать всех, кто его любил.

— Я не буду слабым снова, — прошептал Кириан. Не то чтобы он думал, что Аманда намеренно причинит ему боль. Он боялся самого себя: однажды отдав сердце или верность, он никогда не забирал их обратно.

Все это сводилось к одному единственному факту. Кириан страшился самого себя и того, насколько далеко он мог зайти, чтобы спасти эту женщину.

После того, как они посетили остатки дома Аманды и ее мать, Ник въехал в сердце Французского квартала и припарковался у обочины, чтобы они могли дойти пешком до Шартрез-стрит [32] . Он провел Аманду через умеренно заполненную людьми торговую площадь, пока они не дошли до маленького магазинчика, который назывался «Куклы мечты и аксессуары»

Аманда нахмурилась. Они что собирались в магазин кукол? Разве это не странно?

— Что мы тут делаем? — спросила она, когда Ник открыл перед ней дверь.

— Мы собираемся навестить мастера, делающего кукол.

Ну ладно, задай глупый вопрос…

Аманда скептически поглядела на Ника.

— Знаешь, не думаю, что они делают Барби в человеческий рост.

Он фыркнул, следуя за ней в магазин.

— Я не ищу Барби и я здесь не для себя. А для Кириана.

Теперь она действительно заволновалась.

— Почему?

Прежде чем он успел ответить, пожилая леди подняла голову от своего рабочего стола рядом с дверью и полностью захватила внимание Аманды. Она держала куклу Барби, лицо которой перекрашивала.

На голове женщины было странное оранжевое приспособление с лампой и бифокальным глазным щитком. Оно прикрывало ее совершенно белые волосы, стянутые в тугой узел на затылке. Ее старческие, карие глаза светились дружелюбием.

— Малыш Ники, — сказала она с материнскими нотками в голосе. — Что привело тебя сюда сегодня, да еще и с такой прекрасной гостьей? Я уверена, что впервые вижу тебя с женщиной.

Она махнула в его сторону крошечной кистью, которую держала в руке.