Книга У вечности глаза жестокие, страница 63 – Розалинда Шторм

Он чудом остался на ногах. Ведь рядом стояли его воины.

— Дашка! Рада! — Александр бросился к краю. — Я здесь! Я здесь!!!

— Они не слышат. Не видят, не чувствую, не шевелятся. Не существуют.

— Дарья!!! Радка!!! — не хотел слышать он, не хотел понимать смысл сказанных женщиной слов, но пришлось.

Любимые, и вправду, были больше похожи на тени, чем на живых людей.

— Но как?! Почему?! За что?! — бессвязно шептал Вольный, упав на колени.

— Они тоже души. Души воинов, — продолжала говорить женщина. — Пустота не может всосать их в себя, пока мы здесь. Мы, словно якоря, не позволяем им унестись в пучину. Каждый миг смотрим на них и не можем переступить границу, боясь погубить. А еще ждем, когда время сделает это за нас, толкнув вперед рождением нового носителя.

Только после ее слов Александр заметил, что возле воронки болтались на ветру двенадцать теней. А еще едва видимые нити, которые тянулись от них в сторону носителей.

— После смерти защитники попадают сюда. Смешно, правда? — в голосе собеседницы послышалась горечь. — Сражаться с Пустотой и тварями, чтобы потом после смерти попасть прямиком к ней. Знаешь, для чего?

Вольный помотал головой.

— Чтобы тоже стать тварями.

— Почему? — прошептал он едва слышно. — Почему так происходит?

— Не знаю. Никто не знает. Даже самые древние из нас.

— И вы никогда не пытались перейти пропасть? Забрать их сюда, — Александр повернулся к собеседнице.

Она пожала плечами.

— Обойти ее невозможно. Она, словно кольцо на пальце. Без начала и конца.

— А перепрыгнуть? — не сдавался он. — Разбежаться и перелететь!

— На моей истории нет. Но древний Лок, тот, кого ты заменил, рассказывал, что однажды носитель попытался и…

— И?!

— И его затянуло в воронку вместе с воинами. Больше желающих не было.

— Прорыв! — вдруг заорал Гембел, до того спокойно стоявший у края.

Его тут же заволокло туманом. А после, когда клубы рассеялись, Александр никого не увидел.

— Куда он делся?!

— Ушел в мир, скоро вернется. Ты же знаешь, носитель не может долго находиться рядом с людьми.

— Знаю.

Так и произошло. Спустя некоторое время, Марк вернулся, немного постоял рядом и ушел. Потом пропала женщина, оставив Вольного одного.

Он смотрел на смерч, на своих воинов и не мог отойти. Минуту, час, а может быть, год. Или век. Просто сидел и глядел, не в силах закрыть глаза. А потом Александра потянуло вверх. И не успел он ничего понять, как оказался в новом месте. Ужасном месте.

Гора трупов возле небоскреба: переломанные, раздавленные, с оторванными конечностями, с ужасом, застывшем на лицах. И рядом с ними огромное неведомое существо, жадно пожиравшее плоть.

Перед глазами замелькали буквы и цифры, название города, улицы. Дата на экране телефона, время на циферблате часов. Чье-о рычание рвалось ему в голову вместе с криками и воплями обезумевших от страха людей. А после Александра вновь выплюнуло в другое место.

— Палмерстон-Норт, — зашевелились губы, которых он не чувствовал. — Тринадцатое мая этого года, в семь тридцать после полудня. Большое, давит, рвет. Когти, мясо, смерть. Поможет огонь.

Рот самостоятельно произносил слова, а Вольный не мог даже пошевелиться, застряв, словно в липкой паутине. Рядом с взволнованными лицами стояли трое: два парня и девушка.

Тройка. Защитники. Такие, какими не так давно были они.

Уже улетая обратно, Вольный бросил такие знакомые слова:

— Вернитесь, ребята! Вернитесь все.

И вновь оказался в туманном нигде.

А дальше время разделилось на бесцельное сидение возле края и такие вот всплески, когда приходили видения. Другие носители больше не появлялись, они не встречались, потерявшись в тумане. Впрочем, Александр и не ждал встреч, не хотел говорить. Да и о чем, они были слишком разные и одновременно одинаковые, чтобы были нужны слова.

* * *

— Александр. Саша! Сашенька!!! — кто-то настойчиво звал его по имени.

Имя — единственное, что осталось у Вольного от прошлой жизни. Хотя нет, еще память, терзающая каждое мгновение его нелепого существования.

— Саша! Сашенька, пожалуйста! Отзовись.

Приходили родители Рады, он видел в пропасти их призрачные лица. Мама Любимовой плакала, отец сгорбился и с тоской смотрел на него. А Вольный не мог сказать и слова, не мог пошевелиться, подать знак, что все еще существовал. Что и их дочь тоже застыла тенью в небытие.

А еще Александра навещали бывшие наставники. Они молчали, прекрасно зная, что он не ответит. И лишь потом, когда мужчины ушли, Марьяна прошептала:

— Прости, Сашка. Мне очень жаль.

И стрелой вылетела за дверь.

Все чаще и чаще он стал замечать, как чарующе пела пропасть. Страх тянул назад, побуждая вернуться, но грань становилась сильнее. Манила родными голосами, сулила исполнение желания. Всего один лишь шаг, и перестал бы существовать бывший хранитель тройки защитников Александр Вольный. Или то непонятное существо, которое осталось после него.

— Как ты можешь так жить? — давно, казалось в прошлой жизни, он задавал Марку вопрос.

Гембел тогда сгорбился, будто уменьшился в росте. Скривил рот, силясь выдавить улыбку. На щеке появилась ямочка, кажущаяся такой неуместной на фоне лишённых эмоций глаз.

— Разве я живу? — все же ответил он.

Александр ждал продолжения, но тот молчал, давая возможность передумать и уйти без ответа. Вот только настырный вопрошающий оставался на месте. И дождался.

— Если…

Гембел рванул вверх, призрачные одеяния взметнулись следом. На его лице задёргались мышцы, губы свело, будто судорогой, сжались в безмолвной борьбе кулаки. Увы, но он снова проиграл, сумев выдавить лишь несколько слов.

— Переступив порог, окончательно у… — Марк дёрнулся, словно получив удар в живот, и замолчал.

— Я не понимаю! — закричал Александр.

Вот только опять было слишком поздно, собеседник вновь превратился в бестелесное нечто, лишённое способности говорить.

Теперь-то Александр знал, что хотел тогда сказать Гембел. Знал и молчал. И все чаще приходило желание сдаться. Поверить обещаниям пропасти и сделать шаг вперед.

Да и ради чего ему сражаться? Терпеть бесконечные муки памятью и ждать освобождения из этой тюрьмы.

На протяжении веков защитники погибали в борьбе с Пустотой. Из-за напасти разрушились семьи, ломались характеры, мировоззрения, судьбы. Люди бросали на алтарь жизни, защищая Землю от тварей.