Онлайн книга «Слева молот, справа серп»
– И что же мы будем заказывать, товарищи? Сидящим спиной к залу Андрею и Роме голос показался знакомым. Синхронно обернувшись, они увидели издевательскую гримасу, застывшую на лице Шнапсте. В белой рубашке и бабочке Гвидо напоминал участника конкурса скрипачей. Глаза светились желанием творить пакости. Друзья поняли, что лучшим в сложившейся ситуации станет диетический вечер. Малютка Джоки, не заметив перемен в настроении друзей, азартно загибая пальцы, называл блюда. Меню ресторана он знал практически наизусть. Девушки ограничились вареными яйцами под майонезом, шницелями и мятным ликером. Юра попросил жареную форель. Малютка остановился на грибном супе, курином филе и полутора литрах водки на всех. Прием заказа Шнапсте сопроводил фразой: «Хорошо живем, товарищи! Душа за вас радуется!» Малютке это не понравилось: – Это что за мамин хер? Вы этого холуя знаете? – Ну… Не сказать что совсем уж хорошо, но встречаться приходилось, – признался Марьин. – Если какие-то проблемы, то уже завтра он будет устраиваться в другое место. И причем безуспешно. – Ни в коем случае, Джоки, – отверг предложение друга Рома. – Никаких проблем нет. Была несколько щекотливая ситуация, но все обиды остались в прошлом. – Тогда я его просто поменяю. «Хорошо живете», – передразнил Шнапсте Малютка. – Я тебе устрою «хорошо живете». Джоки жестом подозвал метрдотеля: – Вадик, любезный, замени нам, пожалуйста, официанта. И как можно быстрее, Вадик. – Что-то не понравилось, Йозеф? – Вопрос сопроводил полупоклон. – Он похож на гомосексуалиста в поиске. А мы не можем принимать пищу из рук полового извращенца. Мы брезгливые. – Йозеф, вы ошибаетесь. Гвидо – один из лучших официантов заведения. Имеет грамоты, поощрения от начальства. И он никогда не был гомосексуалистом. – Но вполне может им стать, – с улыбкой произнес Рома. – Да… Вот именно. Но вполне может им стать, – повторил Йозеф. – Вадик, поменяй халдея. Пусть лучше красивая девушка нас улыбками и расторопностью порадует. На обслуживание стола отрядили симпатичную зеленоглазую шатенку со вздернутым носиком и стройной фигуркой. Гвидо, узнав о том, что его отцепили от столика, начал исходить на детскую месть. Сначала наплевал в тарелку с супом. То же самое проделал с фаршем для шницелей. Куриное филе перед жаркой потер о шерсть живущего в подсобке кота. Мысль сдобрить блюда крысиным ядом отогнал, подумав, что лучше жить с маленьким пенисом, чем с брутальным соседом по камере. Первый тост поднял Малютка Джоки. Произносил он его стоя и легко раскачиваясь в стороны: – Я хочу выпить за наших новых знакомых. За этих прекрасных нимф, гордо несущих знамя комсомола. Пройдет совсем немного времени, и они с высоко поднятыми головами гордо выйдут на стройки нашего города… – Мы вообще-то на прядильщиц учимся, – смутившись, вставила Полина. – Нельзя перебивать старших. Итак… С высоко поднятыми головами гордо встанут к прядильным станкам наших комбинатов, – на этой фразе Марьин с Хузиными прикрыли рты ладоням. – У них появятся семьи, дети, новые друзья. Но их никогда не покинет желание отдаваться на благо нашей Родины. И я думаю, что через много лет Настя и Полина будут вспоминать этот замечательный летний вечер и старших наставников. За вас, девушки! За авангард комсомола в лице ПТУ номер… – …ПТУ номер четырнадцать, – помогла Анастасия. Вилки потянулись к блюдам с мясным и рыбным ассорти. Мимо столика с усмешкой злорадства прошелестел Гвидо. Малютка рассказывал очередной пошлый анекдот. Водитель Юра с грустью смотрел на запотевший графин, жалея, что согласился на поездку. – А где товарищи из Москвы? – поинтересовалась Анастасия. – Скорее всего, задерживаются в горкоме комсомола. Плотный график, утверждение планов, – ответил Малютка. – Но люди они обязательные – наверняка уже скоро будут. – А у нас родители волнуются, – включилась в разговор Полина. – У меня отец очень строгий. Да и у Насти тоже. Дисциплину любят. – Главное, чтобы они Родину любили, – ответил Малютка. – И кем же работают папы будущих передовиц? – спросил Рома. – У меня папа машинист башенного крана. У Насти – слесарь четвертого разряда. – Алкоголем не злоупотребляют? – поинтересовался Марьин. – Только по праздникам. – Сегодня у нас не праздник, а значит, пойдем и позвоним родителям, – порешил Рома. – Отцы и матери должны быть спокойны за своих дочерей. А дочери находятся в надежных руках старших товарищей. У телефонного автомата кривлялись две вульгарных девицы. Одна поправляла волосы, искоса поглядывая в зеркало. Вторая кричала в трубку, что Игорь сука, и ему это так не пройдет. Два сына одного из кишлаков Средней Азии договаривались со швейцаром о цене на проституток. Рома выстраивал сценарий разговоров. В том, что они будут малоприятными, Хузин не сомневался. С институтками Вероникой и Татьяной было намного легче. Родители в длительных заграничных командировках. Бабушки свято верили, что девочки постоянно остаются ночевать у подруг и штудируют учебники. Все было великолепно, пока Рома не сказал Татьяне, что ей тоже стоит попить «трихопол». Полина продиктовала номер домашнего телефона и назвала имена родителей. В мембрану стукнуло хриплое «алло». – Добрый вечер, Евгений Александрович. Вас беспокоят из редакции вечерней газеты «Голос Риги». Рядом со мной стоит ваша дочка Полина и очень переживает, что вы с супругой изнервничались по поводу ее неожиданного отсутствия. Евгений Александрович, все в полном порядке. Просто у нас сегодня вечер поэзии, и мы решили провести его в дюнах Юрмалы. Костер, плеск моря – в общем, романтика… Паузу нельзя было назвать длительной. Голос Евгения Александровича походил на звуки, издаваемые автоматом по продаже газировки: – Я тебе, бл. дь, устрою костер с романтикой и плеском волн! Фамилия?! Рома с улыбкой подмигнул девушкам: – Моя фамилия Горин. Семен Яковлевич Горин. Я журналист. Наверняка вы не раз читали мои материалы. – Я до хера чего читал! И тебе прочитаю. И лекцию прочитаю, и физиономию твою, как странички, перелистну. Если Полюшки через полчаса не будет дома, ты носом будешь по печатной машинке стучать. Я тебе все пальцы переломаю. И нос я тебе тоже набекрень сверну. Хером будешь клавиши охаживать, падла! А ну-ка дочери трубку дай! Ты меня слышишь, журналист Горин?! Зажав микрофон ладонью, Рома попросил Полину сказать, что все нормально. Рука переместилась к другому концу трубки. – Папочка, все нормально! Нам очень весело, и мы читаем стихи!!! Не переживай. Я тебя очень сильно люблю! Рома вновь услышал рев машиниста: – Какие стихи, двоечница?! Я тебе устрою стихи на табуретке. Привяжу и всю жопу ремнем взлупцую. Ты вспомни школу! Четыре строки Агнии Барто не могла запомнить! |