Онлайн книга «Треугольная жизнь (сборник)»
В советские годы Михаил Дмитриевич частенько, особенно перед праздниками, бегал по этому переулку, тогда называвшемуся Большим Комсомольским, от метро «Площадь Ногина» к распределителю, который притаился во дворе спецстоловой для старых большевиков. «Святой человек» снабжал Тоню особыми талончиками с печатью. По ним можно было купить «авоську» — пакет с головокружительным советским дефицитом: севрюгой, семгой, икрой, сырокопченой колбасой, карбонатом и прочими вкусностями, которых никогда не бывало в магазинах, но которые непременно оказывались перед праздниками почти в любом московском холодильнике. Казалось, в каждой семье имеется свой, пусть даже совсем незнаменитый, Красный Эвалд, и ему от Советской власти полагаются посмертные жертвоприношения в виде редкостной снеди. Стоя в небольшой очереди, Михаил Дмитриевич всякий раз поражался обилию в распределителе бодрых интеллигентных большевицких вдов, отлично друг друга знавших и громко разговаривавших промеж собой с той неистребимой местечковой жизнерадостностью, которую не выбили из них ни ответственное величие 20-х — 30-х, ни лагеря 40-х — 50-х, ни последующая долгая московская старость с непременными мхатовскими премьерами и третьяковскими вернисажами… Алипанов, как и положено бывшему оперу, подошел незаметно, сзади, положил на плечи Свирельникову тяжелые ладони и тихо произнес: — Не шевелитесь! Мы все про вас знаем! Директор «Сантехуюта» испуганно вздрогнул, почувствовав на мгновенье в сердце болезненную беспомощность, и разозлился. Он дождался, пока Алипанов усядется рядом, вынул из кейса пакет с деньгами и молча отдал. Альберт Раисович, не пересчитывая, убрал его в боковой карман, спросив только: — Как договаривались? — Я-то — как договаривались. А вот ты — не как договаривались! — плаксиво ответил Свирельников. — Фетюгин нажаловался? Ну, ничего страшного. Пришлось надавить… — Я не об этом! — А о чем? — Ты же обещал, что никто никогда не докопается! — А разве он кому-то пожаловался? — Никому он не жаловался. Я — про больницу! — Про какую больницу? Эту, что ли? — Опер кивнул на дом с колоннами. — Нет, про другую! — Ну, так там все в порядке. Министром назначили. — Кого? — Догадайся с трех раз — кого! — начал злиться Алипанов. — Тогда почему за мной следят? — А с чего ты взял, что за тобой следят? Пил вчера? — Ну и что? — Так, ничего… — Нет, мне не кажется! Сначала я возле отеля заметил… — Возле какого отеля? — На Патриарших. — А что ты там делал? — Отдыхал. Потом смотрю: те же самые «жигули» возле моего дома… — Та-ак! С этого места подробнее, пожалуйста! Номер машины запомнил? — Нет. — Как они выглядели? — Серые. Старая «копейка». — Водителя рассмотрел? — Рассмотрел: молодой, бритоголовый, в красной ветровке. — В красной? — В красной. Он хотел даже в мой подъезд зайти, но консьержка не пустила. Сказала, милицию вызовет. — Неужели есть еще такие консьержки? — Есть. А он ответил, что сам оттуда. — Да ну? И «мурку» показал? — Что? — Удостоверение. — Нет. — Ясно. А что ты в отеле делал? — С Веселкиным мирился. Он от «Филипаласа» отказался. — Да ты что! А почему? — Понял, наверное, что все равно проиграет. — С девушками гуляли? — С девушками. — Девушек кто заказывал? — Он. — А расплачивался? — Я. — Полностью расплатился? — Полностью. Даже за вредность добавил. — Во как! Можешь узнать, по какому телефону он их вызывал? — Могу. — Узнай! — Зачем? — На всякий случай. Похоже: расписание твое изучают, маршруты отслеживают, прикидывают… — Что прикидывают? — А кто ж знает? Может, тебя в разработку взяли, а может, просто грабануть хотят. Или грохнуть. Прикидывают, где удобнее… — Алипанов улыбнулся, нацелил на Свирельникова указательный палец, звонко щелкнув при этом большим и средним. — За что? — Михаил Дмитриевич почувствовал, как сердце мягко споткнулось обо что-то в груди и несколько мгновений вообще отсутствовало на своем жизненном посту. — Значит, есть за что! — Ты так спокойно про это говоришь… — Да подожди ты! Я пошутил. Может, это и не то совсем… — А что? — Что угодно. Например, тебя с кем-то могли перепутать. Ошиблись… — Ага, и замочат по ошибке! — Не допустим! — А если не перепутали? — Если не перепутали, значит, тебя в самом деле пасут. — Кто? — Будем выяснять. — Из-за чего? — Да мало ли из-за чего. Жена могла нанять. Ты с Антониной развелся? — Нет еще… — Вот, пожалуйста: соберет на тебя компромат и обует в суде за моральный ущерб по полной программе! — Нет! Я ее знаю. Она на такое не способна! — Запомни, Михаил Дмитриевич, бывшие жены способны на все! — Исключено! — Ладно — исключаем. Веселкин мог нанять? — Вовико? Раньше, наверное, мог. А теперь зачем? Я же русским языком объяснил: от «Филей» он отказался! Мы с ним вчера… — Ладно, успокойся! Ты что сегодня такой нервный? Не выспался? — И не выспался тоже. Ты уверен, что с больницей это не связано? — Точно. И вообще советую тебе забыть о больнице! А то накаркаешь! Я внятен? — Внятен. Тогда кто за мной следит? — Дай мне времени хотя бы до вечера. Ты, кстати, тоже подумай, повспоминай: может, обидел кого или не поделился по-честному? По телефону никаких угроз не было? Не обязательно вчера-позавчера. Месяц назад, полгода назад, год… — Нет. — Обычно сначала предупреждают или ставят условия. Деловые люди просто так не убивают. Ну, не мне тебе объяснять. К чужим женам не приставал? За это тоже могут! — Не-ет… В последнее время нет… — Ладно, будем думать-соображать. Если сам что-нибудь вспомнишь, звони. Только слов плохих по телефону не говори! Говори намеками — пойму. Я читал, что каждое сказанное слово улетает в космос и там вращается… |