Онлайн книга «Треугольная жизнь (сборник)»
— Ты вот что, Виктор, если появится такой бритоголовый в красной ветровке, сразу меня позови! — Угу! — кивнул охранник. — Могу задержать! — Не надо! — поморщился Михаил Дмитриевич: ему показалось, будто от охранника повеяло отвратительным его лекарством. — Просто позови меня! — Есть. — И с поста никуда не отходи! — А я и не отхожу! — Вот и не отходи! Свирельников двинулся по коридору к приемной, чувствуя, как коллектив, оповещенный о появлении шефа, затаился, гадая, в каком настроении пребывает начальство. От этого зависело, как пройдет рабочий день — спокойно или в криках с нагоняями. Секретарша Нонна в момент его появления вытирала журнальный столик, скрывая последние следы массового дамского чаепития, происходившего тут несколько мгновений назад. Она печально улыбнулась вошедшему, плавно проследовала к своему рабочему месту и протянула шефу список звонивших, отдельно сообщив, что отец Вениамин просто уже заколебал ее своими болтиками. — Да помню я, помню! — сердито ответил Свирельников, снова совершенно забывший про эти чертовы болтики. — Я вам вечером домой звонила, — с незаметным укором сказала Нонна. — Вас не было… — Да, я слышал на автоответчике. Чего грустишь? — Без вас я всегда грущу! — Да ладно! Колись! Муж обижает? — Что там муж? Парень мой задурил, — вздохнула секретарша. — В девятый класс идти не хочет… — А чего хочет — работать? — Ничего не хочет. У матери на шее хочет сидеть. — М-да, вот такие они теперь, детки. Отец-то с ним разговаривал? — А-а! — махнула рукой Нонна с тем родственным презрением, с каким относятся к своим благоверным, наверное, только русские женщины. До Светки у Михаила Дмитриевича с Нонной было. Оно и понятно: не иметь интимную связь со своей секретаршей так же противоестественно, как состоять в близости со своим шофером. Озорничали обычно в комнате отдыха, устроенной на месте бывшей шестиметровой кухоньки. Нонна, одаренная по женственной части эффектная тридцатипятилетняя шатенка, на самом деле к сексу относилась почти равнодушно и отзывалась на порывы руководства так, точно это входило в условия подписанного контракта и являлось прямой служебной обязанностью. Только иногда, накануне месячных, она испытывала что-то отдаленно напоминающее удовольствие и обычно в таких случаях, встав с дивана, смущенно сообщала: — Завтра, значит, крови придут… Михаила Дмитриевича все это вполне устраивало, ибо вечерние соединения с секретаршей были для него после дневной нервотрепки активным, если так можно выразиться, отдыхом. Правда, некоторое время назад он здорово подставил Нонну, заразив хламидиозом, подхваченным от Светки, а секретарша, в свою очередь, одарила этими подлыми простейшими своего простоватого мужа, возившего из Холмогор в Москву пиломатериалы на арендованном длинномере. Впрочем, все обошлось: муж, сам, видно, погуливавший в командировках, вину взял на себя, а чтобы заслужить прощение, купил Нонне нутриевую шубу. Одного он никак не мог понять: откуда в Холмогорах этот диковинный хламидиоз? Триппер — ясно. Но хламидиоз? Свирельников, возмещая ущерб, подарил секретарше новенькие «жигули». Обрадованному мужу на всякий случай сказали: это вместо годовой премии, так как клиент расплатился по бартеру — тачками. С тех пор у Михаила Дмитриевича с Нонной ничего не было, ну, может, парочка спонтанных оралов после офисных праздничных выпивок. А большего и не требовалось: юная Светка выматывала его до полного невнимания к другим женщинам. — Бухгалтерию ко мне! Прямо сейчас! — сурово распорядился Свирельников, направляясь в свой кабинет. — Черт знает что такое! До сих пор за рекламу «Столичному колоколу» не перечислили! — Сейчас у вас Григорий Маркович. Вы ему на час назначили. — Да, точно! — вспомнил он. — После Григория Марковича бухгалтерию! В кабинете его дожидался юрист по фамилии Волванец — курчавый толстяк с лицом оперного красавца. — Ну, как у нас дела? — спросил Свирельников, пожимая законнику руку. — Дожимаем. Главное — доказать, что ваш договор с «Астартой» юридически ничтожен. — Докажем? — Думаю, да. Я отдал документы на экспертизу очень серьезным людям и получил обнадеживающее заключение. А пока подготовил встречный иск. Вот прочтите! Свирельников взял странички, сел за стол и постарался вникнуть. Конечно, если быть честным хотя бы перед самим собой, сроки монтажа сантехнического оборудования в оздоровительном центре «Астарта» сорваны по вине «Сантехуюта»: не оплатили вовремя счета «Сантех-глобалу», те соответственно задержали поставку, а договором предусмотрена неустойка — вот ее-то теперь и взыскивает через суд «Астарта». Собственно, о чем тут говорить: раскошеливайся за разгильдяйство подчиненных, которые зарплату хотят получать в капиталистических долларах, а работать как при социализме — через седалищный орган. Но именно для подобных каверзных случаев и существуют умельцы вроде Григория Марковича. Он изучил ситуацию, на первый взгляд безнадежную, и раскопал: оказывается, договор от «Астарты» подписал гендиректор, к тому времени только что назначенный и еще не внесенный в реестр, а это, по сути, делало сделку юридически ничтожной. «Сантехуют» якобы был вынужден отдать договор на дополнительную экспертизу, и это задержало перечисление средств «Сантех-глобалу». А без денег кто ж тебе отгрузит джакузи и массажные душевые кабинки? Значит, в срыве сроков монтажа виновата сама «Астарта». «Лихо! — подивился Свирельников и с уважением глянул на хитромудрого Волванца. — Вот ведь еврейские мозги! Молодец!» Занимаясь бизнесом, он быстро понял: если хочешь выиграть дело в суде, без еврея-юриста, или, как выражался Вовико, «евриста», не обойтись. И это была чистая правда. — Отлично! Выпьете, Григорий Маркович? — Рановато. — Коньячку, символически. За успех! — Ну, если символически… Директор «Сантехуюта» нажал кнопку селектора: — Нон, лимончик принеси! — Кончился. — А что есть? — Апельсины. — Давай! Только не режь, а почисти! — Почему? — Потому что такой день сегодня. — Какой день? — Усекновение головы Иоанна Крестителя. Резать никого нельзя! — А-а-а… Григорий Маркович во время этого «селекторного совещания» не смог скрыть улыбки, похожей на те, которыми обмениваются между собой родители, когда их дети в играх изображают взрослых. Но как только Свирельников отдал распоряжение и направился к большому глобусу, в котором таился бар, Волванец постарался придать своему лицу выражение доброжелательного равнодушия. |