Онлайн книга «Самая страшная книга. Чертовы пальцы»
|
– Лицедей и Серп погибли, – сообщил Молот ровным голосом. – Но дело мы почти закончили. Они вышли к шоссе, Молот вытащил из кармана джинсов какой-то предмет, на ходу протянул его Тане. Это оказался нож из белого металла, один из тех, что служили Серпу. Лезвие было сломано посередине, а рукоятку покрывал слой запекшейся крови. – Держи. Это последний. Ключи не потеряла? – Нет. Поедем в город? – Типа того. Ты давай садись за руль, а я к пацану. Сейчас все объясню. – Я? Но… – Не спорь! Умеешь ведь водить? – Да. – Ну вот! Они выкарабкались из кювета, добрались до «десятки». Таня, как было велено, заняла водительское место, а Молот забрался на заднее сиденье, положив голову и плечи Вадика себе на колени. – Заводи, – сказал он, захлопнув дверцу. – Быстро. – Поняла, – кивнула Таня, у которой уже не осталось сил удивляться. – Как скажешь. С третьей попытки ей удалось завести машину, и они двинулись в обратный путь. Таня, год назад сдавшая на права за компанию с одной из подруг – своего автомобиля у нее не было даже в планах, – вцепилась в руль так, будто это был спасательный круг. Только сжав пальцы добела, удавалось остановить их дрожь. – Сильно не гони, но держи не меньше шестидесяти. – Шестидесяти? – Глянь направо. Таня скосила глаза. Там, в темноте, за деревьями, что-то двигалось. Тварь невозможно было разглядеть, но первобытное предчувствие хищника, преследования, родившееся где-то в солнечном сплетении, на корню изничтожило все возможные сомнения. – Это Клим Грачев, – пояснил Молот. – Не волнуйся, он скоро отстанет. Слушай, что я буду говорить, но не оборачивайся. Ни в коем случае не оборачивайся. Поняла? – Поняла. – Думаю, ты должна знать, что произошло, – начал Молот. – Как тебе известно, гребаный книжник попал в аварию и умер. Таким образом, Чертовы пальцы лишились шансов на полноценное возвращение к жизни, по крайней мере, в ближайшем будущем. Мы висели у них на хвосте и, разумеется, нашли бы книгу. Они пошли на крайние меры – воплотились самостоятельно, основываясь на той работе, что уже была проделана Павлом Иванычем. Книга не дописана, ритуал не завершен, а потому воплощение получилось не особенно удачным. Во-первых, младшие Грачевы деградировали практически до уровня животных, превратившись в… ну, ты видела – эдаких человекоподобных боевых зверей. Нормальный уровень интеллекта сохранился только у Клима. Молот откашлялся. Таня, успевшая более-менее освоиться со своими водительскими обязанностями, непроизвольно бросила короткий взгляд в зеркало заднего вида. Тут же тяжелая ладонь хлопнула ее по плечу, а зеркало с жалобным хрустом покрылось плотной сетью трещин. – Следи за дорогой! – рявкнул Молот. – Слушай! Тебе нельзя сейчас смотреть на меня, это очень опасно. Он снова зашелся кашлем, а отдышавшись, продолжил спокойным, ослабевшим голосом: – Долго объяснять, а зря тратить время неохота. От темы отвлекаться не хочу. Слушаешь? – Конечно. – Хорошо. В общем, они подобрали книжку, навязали нам бой, прекрасно зная, что стенка на стенку у нас не очень много шансов. Но ты помогла, немного спутала их планы. Да и мы оказались не так уж и плохи, честно говоря. Всех младших ухлопали, а книжку сожгли. – Сожгли? – Да. Кхха… Правда, не целиком. Лицедей не дотянулся совсем немного, она порядочно обуглилась, но не догорела. Тем не менее. Это достижение. Из которого можно сделать кое-какие выводы. Слушаешь внимательно? – Ага. – Отлично. Сейчас про вас. Клим Грачев не убит, а книга все еще у него. Но на самом деле ему кранты: он развоплощается. Очень быстро развоплощается. И болезненно, надеюсь. А выход теперь у него ровно один – вот этот мальчишка. – Вадик? – Да. – Почему? Там ведь вроде любые дети подходили. – Ну, где он возьмет других посреди леса? Кроме того… Мне кажется, возникла определенная связь. Пацаненок – уже часть ритуала, главный элемент, который им так и не удалось поставить на нужное место. Грачев будет действовать быстро. Получится убить мальчишку, и тогда есть шанс – просто шанс, заметь – что ритуал, задуманный Павлом Иванычем, все-таки сработает полноценно. С другой стороны, учитывая обгоревшую книжку и сегодняшнюю ночь, может и не сработать. Вполне может не сработать, но… – Лучше не рисковать. – Именно. Поэтому вам надо делать ноги. До утра нигде не останавливаться, бежать, бежать, бежать. Я бы дал Грачеву от силы часа три. Даже если он протянет больше, солнечный свет прикончит его. – Понятно. – Умница, – Голос Молота становился все слабее, все тише, полнился болезненным, тяжелым хрипом. Паузы между фразами увеличивались, а дыхание учащалось. Таня была бы рада предложить помощь, но спорить с человеком, способным смять автомобильную дверь взглядом, не хотелось. Снова кашель, долгий, надсадный. – Вот еще что… значит, так. Вы с пацаном вернетесь в город. Тебе придется иметь дело с полицией. Нужно будет наврать им что-нибудь насчет школы и насчет мальчишки. Получится, не переживай, это не так уж сложно: главное, держись близко к правде, но саму ее не трогай – никто все равно не поверит. – Само собой. – Я надеюсь на тебя, Танюха. Больше не на кого, извини. – Ничего. – Ты молодец. Мы… хотели уберечь тебя… от правды. От отца. Но зря. Ты сильная. – Я справлюсь, да. – Дальше. Ты никогда не слышала о людях, известных как Лицедей, Молот или Серп. Ты никогда не слышала об организации, известной как Контора, тем более, что таковой в наши дни на самом деле не существует. Ты никогда не слышала об аггелах-хранителях, о братьях Грачевых, колдовстве или теории взаимодействующих реальностей. Тебе никогда не снились сны, которые потом сбывались, и никогда в жизни не попадалось словосочетание «чертовы пальцы». – Я ж не дура. Понимаю, что к чему. – Теперь… самое главное. Нож останется у тебя. Он последний, единственный в мире. Когда-нибудь, возможно… скорее всего, никогда, но все-таки – возможно… тебе позвонят, и аггел-хранитель с позывным Полнолунный попросит о встрече. Отдашь ножик ему. Только ему, и никому больше. Узнаешь его по условной фразе – «нет чище и надежнее человека, чем хорошо заточенный клинок». Повтори. – Я запомнила. – Повтори! – Нет чище и надежнее человека, чем хорошо заточенный клинок. За поворотом показались огни города N. Словно огромный, на полгоризонта, догорающий костер, поднимался он из ночных глубин. Каждый огонек – чья-то жизнь, фонарь, освещающий чей-то путь, чье-то окно, чья-то обыденная реальность. Тысячи переплетающихся, сливающихся, но все же обособленных миров. И тем не менее – лишь крохотная капля в вечно бушующем океане бытия. Таня поежилась. |