Онлайн книга «Страна Арманьяк. Фаворит»
|
Видение было настолько живым и ярким, что, когда я открыл глаза, дико удивился, увидев лекаря живым и невредимым. — Что с детьми? — едва выдавливая из себя слова, повторил я вопрос. — Сын мой! — бросился ко мне падре Михаэль, замковый капеллан. И осекся, увидев кончик эспады у своего горла. — Я в последний раз спрашиваю… — Дык в детской… — прошептал священник, с ужасом посматривая на слегка подрагивающее острие возле своего кадыка. — С няньками же… Ноги разом перестали держать, но выручили близнецы, стойкими солдатиками выросшие у меня по бокам. — Господин… — натужно прохрипел Соломон, не вставая с колен. — Я сделал все что мог, но… но… — Сир… — Фиораванти шлепнулся рядом с лекарем. — Хозяин… — Фен присоединился к ломбардцу. — Господин… — Баумгартнер, лязгнув доспехом, тоже преклонил колени. — Призываю в свидетели Святую Богородицу! — рявкнул Логан откуда-то из-за моей спины. — Если вы немедленно не объясните, что случилось, я лишу вас жизни… — Тихо! Я поднял голову и увидел, как ко мне идет Брунгильда, жена Логана. Переваливаясь словно утка и придерживая рукой громадный живот, она быстро добралась до меня, крепко ухватила за локоть и потащила за собой, в беседку подле замковой стены. — Господь забрал даму Матильду… — горячо шептала она по пути. — И ребеночка, еще не рожденного. Два дня как схоронили. Знаю, любил ты ее… Ты поплачь, поплачь… легче станет… Эй, кто там, живо подать нам… Слуг опередил Логан, подсунувший мне флягу с арманьяком. Все еще не понимая, что случилось, я судорожно глотнул… — Пятого дня прибыл в приют для паломников при Гуттене странствующий августинец Корнелий… — как сквозь подушку доносился до меня хрип Баумгартнера. — С частичкой мощей святого Бонифация… Дама Матильда обласкала оного монаха и приложилась губами к мощнице. Монах убыл, а четвертого дня у госпожи начался… — Ядом была покрыта крышка мощницы… — перебил его Соломон. — Я сделал все что мог, но яд уже поразил внутренности с мозгом, и к вечеру… — Оного августинца мы разыскивали… — забубнил Баумгартнер. — И таки сыскали… — Еретика проклятущего, вовеки проклятого… — возмущенно воскликнул фра Михаэль. — А даму Матильду мы отпели, все как положено, не сумлевайтесь, ваше сия…. — Где эта скотина?! — разъяренным медведем заревел Виллем Аскенс. — Дык в темнице же… — Рты закрыли все!.. — Я наконец начал приходить в себя. — Проводите меня к Матильде… На меня накатило совершенно необъяснимое спокойствие. Ни злости, ни горя, никаких эмоций, совсем никаких — как одеревенел. Просто хочется сдохнуть… Матильду похоронили при замковой часовне. Я постоял на коленях возле усыпальницы, с дикой злостью коря себя за то, что не смог выжать даже одной слезинки, а потом отправился к девочкам играть с ними в куклы. А уже в детской, возясь с малышками, чуть не сошел с ума от горя; запоздало, но накрыло все-таки. Но никого не винил в случившемся, подобного развития событий я и сам бы не смог предусмотреть. Подумал и приказал срочно привезти из Антверпена Лилит и допустить ее к дочуркам, с полномочиями матери. Если кому и доверю своих красавиц, то только этой цыганке. Земфира не отставала от меня ни на шаг, в ее глазах плескалось настоящее, неподдельное горе, она искренне сопереживала, но почему-то не произнесла даже слова. А Логан все это время плакал, примостив свою голову на обширном животе супруги. — Не надо, братец… — Я потрепал его по волосам. — Времени у нас нет. Идем лучше поспрашиваем уродца… — Конечно, сир!.. — Глаза шотландца сверкнули. И в этом блеске я не нашел ничего хорошего для августинца Корнелия. — Спалите тварь на костре!.. — зло прошипела Брунгильда. — Я сама огонь к дровам поднесу… «И спалю, — обещал я сам себе, нащупывая ступеньки в пыточную, — но только после того, как четвертую». Августинца уже подготовили к допросу. Жилистый, крепкий, полностью лысый мужичок со щеками, как у бульдога, был растянут на пыточном станке. Аскенс вместе с добровольными помощниками деловито готовил инструментарий. В темнице, как всегда, пахло плесенью, ржавчиной и человеческими страданиями… Я с непонятным наслаждением втянул в себя этот воздух и присел на табуретку напротив августинца. Монах, увидев меня, отчаянно вздрогнул, но не издал ни звука. — Кто? — Мой голос отразился эхом от сводчатых потолков и затих где-то в углу, за сваленными в кучу ржавыми цепями. — Я… — очень тихо прошептал монах. — Корнелиус Гронненверк… — Зачем? — По велению Господа… — уже решительнее ответил Корнелиус. — Дабы извести с лика земного грех диаволов… — Кто поручил? — Господь!.. — В голосе монаха прозвучали фанатичные нотки. — Понятно… — Я обратился к палачу: — Виллем, он не должен умереть. — Ручаюсь, ваше сиятельство… — уверенно кивнул Аскенс. — В этом ручаюсь… Я повернулся к Логану и не видел, что сделал профос, но не слышать уже не смог. Воздух в пыточной немедленно разорвал утробный булькающий вой. — Сир… А может, это ваш старый знакомец из Бюзе-Сен-Такр его подослал? — Тук прислушался к воплям и одобрительно кивнул: — Ну а кто еще?.. — Может, и он… — согласился я вслух, но про себя не поверил. До сих пор, кроме неясных следов, я не нашел четких и правдивых свидетельств о том, что Гийом де Монфокон, человек, которого я прирезал в замке Бюзе, все-таки остался в живых. Даже несмотря на то, что привлек на поиски тайные службы церкви. Впрочем, ничего исключать нельзя… Вопли следовали за воплями, лжемонах страшно корчился в станке, но не произносил ни слова. Аскенс никак не мог развязать ему язык и только недоуменно крутил бородой. Но когда к ногам убийцы приладили «испанские сапоги», он все-таки заговорил. — Альфонс… Альфонс передал… — горячечно зашептал лжемонах. — В Мехелене… Со слов лжеавгустинца выходило, что ему было приказано отравить именно Мадлен и детишек. Детишек он не смог, хотя подготовил несколько конфет с ядом, а с Матильдой сработало. Мати в последнее время была очень набожной, отмаливая грех, в котором мы с ней жили, поэтому охотно приложилась к мощам святого, на поверку оказавшимся кусочками собачьих косточек. Заказ ему передал некий Альфонс, якобы поверенный какой-то высокородной особы. Но скорее всего, это имя было подставным. Сам Корнелиус оказался бывшим аптекарем Арманом Жюсо из Франш-Конте, находящимся там в розыске за составление ядов. Когда его делишки вскрылись, аптекарь успел бежать и устроился в Нидерландах, вполне процветая на нелегальной торговле приворотными зельями и поддельными мощами. Как выяснилось, под религиозного фанатика он только косил… |