Книга Смерть в белом халате, страница 26 – Людмила Феррис

— А последнее время, это какое?

— С полгода, наверное. Я уже и внимание обращать перестала.

— На что?

— На то, что он здесь задерживается, подозрительно на всех смотрит.

— Наверное, проблемы с больными были.

— Да больные у нас обычные, как всегда, — покачала головой Ира и доверительно сказала: — Мне кажется, у него конфликт с Архиповым был, с главврачом, они недолюбливали друг друга. Окуневского это угнетало, все разговоры заводил, что и на Архипова управа найдется, но его не поддерживали. Герман Николаевич у нас мужик классный. А Николай Петрович, — Ира понизила голос. — Он больными не занимался как следует, он на них деньги делал. А еще я несколько раз видела, как он, вместо того чтобы работать в своем кабинете, на шестой этаж — в пульмонологию — уезжал на лифте. Ой, о мертвых плохо нельзя!

— А Игнат ничего мне такого не говорил, — делано удивилась Юля.

— Да здесь все про это знают, но не говорят. — Ире явно очень хотелось посплетничать.

— То есть в вашем отделении платное лечение?

— Да нет же! Просто Окуневский брал деньги за операции, якобы за пластины, которые якобы он сам приобретал.

— А на самом деле?

— А на самом деле нет, это расходный материал, он больницей оплачивается. Я его просила два месяца назад с моей пожилой тети деньги не брать, так он только посмеялся. Сказал, что бесплатной медицины не бывает, и его жена «спасибо» не ест.

— А кто у него жена? — невинно поинтересовалась Юля.

— Да девка с выпендрежем. Дочь начальника из мэрии.

— О! Значит, он женился удачно, сейчас мужики тоже любят устраиваться.

— Наш Окуневский был не промах.

«И как это Архипов мог допустить такого человека в заведующие?» — подумала Юля и спросила словоохотливую медсестру:

— А что же руководство?

— Руководство далеко, а Окуневский близко. Он знаете, как боялся, что Архипов узнает? Боялся, но делал, жадный очень был. Очень.

Ира замолчала и, кажется, собралась попрощаться, но Юля вновь «вспомнила»:

— Игнат говорит, что ваш солдатик волнуется и переживает за вас.

— Да скажете тоже! — отмахнулась Ира. — Здесь они все «мои». А солдатику еще раз спасибо скажу, — она засмеялась. — Лишний укол поставлю.

— Да он ведь так вам помог, — закивала Юля. — Так почему же дверь закрыта была? Кто бедного доктора закрыл? Ему, наверное, плохо стало. А выйти, позвать на помощь он не смог, вот и умер.

— Нет, это, говорят, убийство, — вновь оживилась Ирина. — Отравление.

— Отравление? У вас тут не соскучишься!

— Да, следователи сказали, что Николая Петровича отравили.

— Слушайте, Ира, я такая любопытная. А можно посмотреть процедурный кабинет, где вы доктора нашли?

Ира задумалась, но девушка была такая приветливая, такая приятная. Может, еще что-нибудь про солдатика расскажет, что ей жених сказал…

Ире было приятно, что она нравится солдатику. А то она про женихов шутит-шутит, а их на самом деле нет. А Ире замуж очень хочется, детей. Девчонки из глазного отделения все за бывших больных замуж повыскакивали и довольны. Говорят, что романтические отношения с больными поднимают настроение и заставляют спешить на работу, как на крыльях. Тогда и переработки не страшны. И больному лучше, если он благодаря любви выздоравливает. Ира вспомнила анекдот, который рассказывали еще в училище: «Главная медсестра сопровождает группу молоденьких выпускниц медучилища, знакомя их с больницей: "А больные на этом этаже представляют для вас наибольшую опасность. Тут мужики уже почти все здоровы"».

У Иры никакой опасности не предвидится. Никаких вариантов личной жизни. Поэтому стоит на солдатика внимательней посмотреть. Ожоги лица — это не СПИД, лишь отметинки маленькие останутся. С лица воду не пить. Только молодой солдатик больно. А может, это судьба?

— Ладно, покажу вам процедурный кабинет, — решила она и позвала девушку за собой.

Юля обрадовалась и поспешила за медсестрой.

— Ну вот, процедурный. Даже еще остатки мела не отмыли, которым место обвели, где лежало тело.

— А вы не боитесь теперь сюда заходить?

— Не боюсь. Я же медик. У нас иногда и больные в отделении с тяжелыми травмами умирают.

— А я бы побоялась, — Юлька огляделась. — А ключ вы где храните?

— По инструкции он должен находиться в отдельном шкафу на посту. Но у нас нехватка персонала. Раньше отдельные ставки были: постовая медсестра и процедурная. А сейчас это называется «оптимизация», я одна за всех. Конечно, отделение небольшое, не то что гнойная хирургия. Но я с утра знаете как мечусь: и уколы, и капельницы. И одна на все отделение.

— Значит, ключ был у вас? — напомнила Юля.

— Я ключ в двери обычно оставляю, и в тот день тоже. Кабинет прокварцевала и закрыла. Забыла про него. Потом увидела, что ключа в двери нет, решила, что унесла его на пост. День выдался суматошный.

— Любимая! Я тебя уже заждался, — возник в дверях Игнат, за ним маячил солдатик. — Мы с соседом решили чай вечером организовать. Как вы на это смотрите, девочки? Ира, хотели бы и тебя пригласить.

— А есть повод? — Юля была благодарна Игнату, что он выполнил ее просьбу и организовал паренька.

— Ладно, Иришка в заботах, с больными да уколами, но ты-то, любимая, должна знать этот праздник!

— Праздник? — Юлька удивилась, потому что о празднике с Игнатом они не договаривались.

— Ну да! Восьмое июля — День любви, семьи и верности.

— Но сегодня же еще не восьмое, — растерялась она.

— Ну и что? Мы можем начать обсуждать, как мы будем отмечать праздник? — в изобретательности Игнату было не отказать.

— Можем, конечно, — Юля рассмеялась.

— Как ты, Иришка, сегодня дежуришь? — спросил Игнат медсестру.

— До утра, — Ира видела, как влюбленно смотрит на нее солдатик, и сердце у нее заныло.

— Значит, любимая, ты после отбоя приходишь с тортом и бутылкой вина. Извини, но сам нынче «не выездной» и купить ничего не могу. Зато хорошее настроение и искрометный юмор обещаю.

— Массовик-затейник, — рассмеялась Юля. Игнат был ей все симпатичнее.

— Хорошо, я с приемным покоем договорюсь, чтобы тебя пропустили, — сказала Ира. — Обсуждение Дня семьи, любви и верности — это интересно.

«Тем более что возникает такая перспектива в лице молодого человека», — мысленно добавила она, искоса глядя на солдатика.

Юля вышла из отделения с мыслью о том, что Окуневского убил хорошо знакомый ему человек, в адрес которого не возникнет подозрения, если он будет прогуливаться по больничному коридору и заходить в палаты и процедурный кабинет. Убийце не было необходимости придумывать, как проникнуть в отделение и уговаривать медсестру принять участие в обсуждении празднования Дня семьи, любви и верности.