Онлайн книга «Лучи уходят за горизонт. 2001-2091»
|
— Его позиция не изменилась? Нам Туен молча шёл дальше. — Всё будет, как мы планировали? — Штаб Союза располагается в Пекине. Я становлюсь ответственным секретарём, — сообщил Нам Туен. — Президент Цзи — первый секретарь. — Положение о направляющей роли Китайской Республики… — Убрали, — кивнул Нам Туен. — И ещё… президент Цзи готов допустить в правительство Союза представителей от Комитета по контролю за Сетью, при условии, что ЕС последует его примеру. Иоанн замедлил шаг. — Мы не предлагали этого. — Моя инициатива, — сказал Нам Туен. — И он согласился. — То есть, теперь надо убеждать правительство ЕС? — Иоанн рассмеялся. — Ответственность на мне? — Принимайте эстафету, — кивнул тот. — Что с американцами? — Мы не продвинулись. Эти республиканцы в Белом доме обходятся моим волосам слишком дорого. Нам Туен посмотрел на густые светло-коричные волосы собеседника. — Но я говорил с Дэвосом, — обнадёжил Иоанн. — Демократы собираются выдвинуть его в сорок восьмом. — Они уже приняли решение? — Нет, но Билл полон решимости, и, думаю, у него получится. — Он дал какие-то гарантии? — Мы говорили в Сети, — сказал Иоанн, — ничего определённого, но если его изберут, думаю, он примет нашу сторону. — Остаётся три года прожить в конфронтации? — Ну, на встрече, куда мы направляемся, они будут уверять, что никогда не призна́ют Азиатский союз. — Никогда не говори никогда, — продолжил Нам Туен. — Вам сложно будет реформировать Совет Безопасности без них. — Мы их дожмём, — уверил Иоанн. — Это вопрос времени. — Ещё один пункт. — Да? — При американцах… Согласие президента на признание принципа универсальности прав человека и введения их в Конституцию Азиатского союза… Я оглашаю его сразу? — Во-первых, при американцах мы стараемся не выражаться так сложно. Нам Туен улыбнулся. — Во-вторых, думаю, с этого и стоит начать. — Атакуем их с порога? — Именно, — вдруг фыркнул Иоанн. — Пусть оправдываются, почему не желают признавать союз, единственный в мире открыто декларирующий свои обязательства по защите прав человека во всех уголках земного шара… — Боятся, что мы отберём их хлеб? — предположил Нам Туен. — Такой статьи нет даже в Конституции Европы, — сказал Иоанн. — Наконец-то кто-то щёлкнет нас по носу. Нам Туен промолчал. — Я хотел бы провести это положение через ООН. И тогда, если мы добьёмся своего и в Совете Безопасности окажутся представители Бразилии, ЕС и АС, то американцы отступят и… — «Акт Касидроу», Иоанн? — перебил его Нам Туен. — «Конституция сердца»? Иоанн остановился. Нам Туен сделал пару шагов и тоже остановился, вполоборота развернувшись к Иоанну. Тот пристально смотрел на него. — Вы помните? — спросил Иоанн, улыбнувшись. — Странно. Я думал, все давно забыли. — Я думаю над тем, — сказал Нам Туен, — чтобы ввести часть из неё в Конституцию АС. Пусть Азиатский союз станет первым в истории человечества объединением, основанным не ради корысти, а из благих побуждений. Ради блага людей. Иоанн медленно кивнул. Машины, сопровождавшие их, остановились, и охранники спереди и по бокам терпеливо ждали… Иоанн перевёл взгляд на Нам Туена — невысокого человека с круглым лицом и застывшей улыбкой. Конечно, ему подобрали идеально сидящий костюм и аккуратные электронные очки, углублявшие голубой цвет его глаз; ему пересадили тёмную шевелюру и омолодили кожу, научили держать осанку и смотреть добродушно, но проницательно. Но «великий» Нам Туен, герой Кореи, спаситель разделённого народа остался тем мечтателем, который любой ценой был готов уничтожить своих врагов. «“Конституция сердца”, растоптанная и осмеянная у себя на родине, нашла дом в другой части света… То, что я писал, думая о христианском мироощущении европейца, пришлось по нраву полукорейцу, полукитайцу, атеисту или буддисту…» — Что это за памятник? — спросил Нам Туен. — Артиллеристам, погибшим в Англо-бурской войне, — ответил Иоанн. — Там надпись. — «Воздвигнуто офицерами и рядовыми Королевской артиллерии в память о славе погибших», — прочитал Нам Туен. — Ангел уводит погибшего коня на небеса? — Ангел сдерживает коня войны, — пояснил Иоанн, вместе с Нам Туеном разглядывая скульптуру на вершине монумента. — Но ваш вариант мне нравится. — Я не хочу распространяться о «Конституции сердца», — сказал Нам Туен, — и, конечно, мне придётся обойтись без вашего имени. Но я буду признателен, если вы окажете мне помощь. Обсудим, когда вы прилетите на подписание союзного договора? — Думаю, меня не будет, — ответил Иоанн. — У нас новый президент, и, боюсь, это последняя встреча, где я представляю Европу. — Вас не будет в новом правительстве? — Скорее всего нет. — Он помолчал, разглядывая, как ветер колышет кроны деревьев позади скульптуры: коня войны, которого ангел мира, расправив крылья, уводит на небеса. — Честно говоря, я и сам хочу уйти. Нам Туен промолчал. — Взять отпуск на год или два… — Побыть с семьёй? — Да. Завершу эту эпопею с Союзом и уеду с женой и дочками куда-нибудь… Буду говорить с ними на чистом английском языке, никакого китайского или американского… — Сколько вашим дочкам? — поинтересовался Нам Туен. — Старшей — десять, — сказал Иоанн. — Младшей — семь. — Я вам завидую. Я не видел своих детей в этом возрасте. Иоанн молча кивнул. — И кто займётся реформой Совета Безопасности в ваше отсутствие? — Я озвучил своё мнение президенту, — пожал плечами Иоанн, — там будут хорошие люди, большинство из которых разделяет мои взгляды. Вам будет легко с ними. — Они разделяют ваши взгляды или имеют собственные? — спросил Нам Туен. Он посмотрел по сторонам, а потом указал в сторону Хорс-Гардс-роуд. — Пойдёмте? — Да, — кивнул Иоанн. Они продолжили путь, свернув по кромке парка на юг, медленным шагом приближаясь к белому зданию Форин-офиса. — Вы ведь дружите с Стивеном Голдом? — спросил вдруг Нам Туен. — Да, — кивнул Иоанн. — Мы вместе учились и стараемся поддерживать связь, хотя с этой работой, сами понимаете… — Мой сын собирается подвергнуть себя НБ-программированию. Это его выбор, это нужно ему для работы… — Ваш сын работает в «Шугуане»? — вспомнил Иоанн. |