Книга Сбежавшая игрушка, страница 72 – Татьяна Алферьева

Смирнягин, заметив, что делает больно, поспешно отбросил мою руку и поднялся на ноги. На нем были серо-голубые, потертые по последней моде джинсы и черная рубашка с хаотично разбросанными по ткани мелкими белыми квадратами. Закатанные до локтей рукава обнажали сильные загорелые руки.

Я села, потуже запахнула на груди халат и кивнула парню на левое запястье:

— Сколько времени?

Парень бросил короткий взгляд на наручные часы.

— Два. Хочешь есть?

— Хочу.

— Я на кухню, а ты вставай.

Смело он в чужом доме раскомандовался. Интересно, как отреагирует на подобное самоуправство Ася? И во что мне переодеться? Нет никакого желания щеголять в то и дело распахивающемся коротком халатике перед парнем. Я выглянула из спальни в смежную с ней гостиную. Подруга посапывала на диване в обнимку с большой подушкой. На кухне, не стесняясь, гремел посудой Сашка.

— Ася!

— Чего? — далеко не сразу отозвалась девушка.

— Можно я в твою одежду переоденусь?

— Валяй.

Я закрыла дверь и заглянула в шкаф. Платья и юбки мне были коротки и широки, джинсы и брюки — велики. В конце концов я остановила свой выбор на полосатом сарафане из стрейчевой ткани со шнурком вокруг шеи вместо бретелек. Подруге он был ниже колен, мне — чуть выше. Надев поверх трикотажное белое болеро и собрав волосы в высокий пучок, я вышла из комнаты.

— Офигенно выглядишь, — оценил мой внешний вид Смирнягин.

— Вкусно пахнет, — не осталась я в долгу, устраиваясь на мягком светло-лиловом диванчике за белым столом.

— Всего лишь яичница, — отмахнулся парень.

— Всего лишь платье, — парировала я.

— Ты… ты какая-то другая стала, За… короче, Арина, — споткнулся на желании по привычке обозвать меня школьным прозвищем Сашка.

— Какая другая? — собирая в кучку рассыпанные по столу хлебные и сахарные колючие крошки, между делом поинтересовалась я.

— Дерзкая.

— Тогда ты тоже стал другим, — хитро подмигнула я, через разговор с бывшим одноклассником пытаясь отстраниться от мучительных мыслей о бывшем муже.

— Каким?

— Милым.

— Каким?! — парень воинственно наставил на меня деревянную лопаточку.

— Заботливым, внимательным, добрым, — сохраняя полную серьезность, принялась я загибать пальцы. — Хозяйственным…

— Да, я такой. А знаешь почему? — перекладывая яичницу со сковороды на большое круглое блюдо, задал провокационный вопрос Смирнягин.

— Почему?

— Потому что ты мне нравишься, — ставя тарелку на стол и низко склоняясь ко мне, прошептал парень.

Прежде чем отшатнуться, я ощутила тонкий аромат туалетной воды с теплыми нотками сандала и свежими — кедра.

— Чем это у вас здесь пахнет? — зевающая Ася возникла на кухне в нужный момент. — О! Яишенка! Чур, я с вами.

— Садись, — подвинулась я, предлагая подруге место рядом с собой.

Смирнягин устроился напротив на табуретке.

— Вкусно, — похвалила я парня.

Тот поднял на нас глаза цвета горького шоколада и таинственно улыбнулся.

— Мне показалось или Артем чувствует себя в чем-то виноватым передо мной? — спросила я у Аси.

— Скажи спасибо этому умнику, — девушка махнула вилкой в сторону Саши. — Рассказал Теме о твоих к нему чувствах и обвинил, что именно из-за него ты сбежала, а может, даже с собой покончила.

— Дура, — опуская взгляд в тарелку, пробормотал Смирнягин.

— Сам дурак.

— Ладно. Проехали, — примиряюще похлопала я подружку по плечу. — Саша, спасибо тебе за все.

— Ерунда, — мотнул головой парень.

— Вечером мы с Артемом едем к родителям в сад на шашлыки. Поехали с нами, — спохватилась Ася.

— Нет. Мне домой надо вещи собрать. Можно я у тебя переночую?

— Ты из дома хочешь уйти? — отчего-то испуганно воскликнула девушка. Хотя ее реакция единственной и горячо любимой дочери была вполне понятна.

— Можешь у меня остановиться, — обрадовался непонятно чему Сашка. — Я сейчас один живу. Родители в Европе. Брат в городе.

— А как же Светка-конфетка? — съехидничала Ася, успевая подцепить с блюда последний кусок поджаренной вместе с яйцами колбасы.

— Рот закрой и жуй, — сделал страшные глаза парень.

— Грубиян. Ты, между прочим, у меня в гостях, — напомнила девушка и гостеприимно предложила: — Будете чай? Арина расскажешь, что с тобой произошло?

— Я лучше пойду, — вставая следом за подругой из-за стола, сказала я.

— Я провожу, — тут же подхватился с места Смирнягин.

— Ася, мне еще обувь какая-нибудь нужна, — снова обратилась я к девушке за помощью. — На пару часов. Потом верну…

* * *

Было странно снова увидеть дом, в котором выросла. Я остановилась у подъезда в тени раскидистого куста сирени. Знакомая поломанная, потемневшая от времени деревянная лавочка, обшарпанная дверь, выкрашенная невзрачной краской для пола. В двух других подъездах давно стояли железные двери с домофоном, а у нас всегда нараспашку.

— Я с тобой, — беря меня за руку, негромко сказал Смирнягин.

— Не надо, — я перевела взгляд на парня и грустно улыбнулась.

— Это из-за них ты сбежала? Они тебя били?

— Нет. Они ни при чем.

— Все равно с тобой пойду.

— Саша, — вздохнула я и не придумала ничего лучше, как попросить: — Пожалуйста.

Смирнягин отпустил, и я шагнула в прохладный полумрак подъезда, не спеша поднялась по ступенькам, толкнула обтянутую порванным в нескольких местах красным дерматином дверь…

— Кого там черти несут? — раздался с кухни грубый окрик мамы Любы. — Пашка, ты, что ли? Вали давай! Не налью!

— Мам, это я, — тихо сказала, подходя и вставая в проеме кухонной двери.

Женщина развернулась от плиты в мою сторону и удивленно округлила глаза. На полном, широком плече, обтянутом цветастым ситцевым халатом, висело длинное узкое вафельное полотенце.

— Ах ты, коза драная! — завопила мама Люба, схватила с плеча полотенце и замахнулась на меня. — Нагулялась, шалава?

Я содрогнулась и сделала шаг назад. Нет, так не бывает. Пускай приемная, но нельзя же настолько ненавидеть ребенка, которого растила с младенчества.

— Да ты знаешь, что отец из-за тебя вешаться вздумал! — все-таки хлестнув меня полотенцем, продолжала маман.

— Лучше бы пить бросил, — пробормотала я, уворачиваясь от следующего удара.

— Так он и бросил, а потом в петлю!