Книга Фея-Крёстная желает замуж, страница 54 – Яся Белая

— Так почему, папочка? — напоминает она.

И мужчина, сначала чуть задумавшись, наконец отвечает:

— Я слушаю сказки цветов.

Он дарит девочке добрую и немного растерянную улыбку.

Девочка вытаскивает из букета один цветок и протягивает отцу:

— Какая сказка у мака?

— Яркая.

— А у ромашки? — достаёт следующий цветок.

— Нежная.

— А у колокольчика? — вертит третий.

— Звонкая.

— Ну тогда, папочка, тебе нужно собрать все цветочные сказки вместе, — серьёзно советует девочка, — и сделать одну, такую разноцветную, как мой венок.

Мужчина тихо смеётся.

— Какая ты у меня умница! — чмокает девочку в румяную щёчку. — Обязательно так и сделаю.

Девочка проворно заканчивает венок, надевает его на голову. Он красиво подчёркивает озорные рыжеватые кудряшки. Девочка улыбается: она видит своё отражение в любящих глазах отца. И знает, что хороша.

— А в твоей сказке будет принцесса?

— Конечно! Какая же сказка без принцесс!

— А злая ведьма?

— И злая ведьма.

— И сказочный лес тоже?

— Обязательно!

— И прекрасный принц всех спасёт?

— А как же!

— Папочка, папочка! — девочка обнимает его. — Какая чудесная сказка! Я бы так хотела попасть в неё.

— Попасть в сказку? — уточняет мужчина. Он немного взволнован и совершенно серьёзен.

— Да, — кивает девочка. — Я бы хотела, как спящая красавица, заснуть на сто лет, и чтобы меня разбудил самый красивый мальчик на земле.

Мужчина вздрагивает и качает головой:

— Доченька, будь осторожнее с желаниями. Особенно, когда речь идёт о сказках. Они имеют обыкновение сбываться.

Девочка серьёзнеет, поправляет венок, перебирается на колени к отцу, обнимает его за шею.

— Папа, а почему нельзя, чтобы сбылось, и я попала в такую сказку?

— Потому что, деточка, — он целует маленькую непоседу в рыжую макушку, — это будет моя сказка. И ты заблудишься в ней, как в лабиринте.

— Не заблужусь, — упрямо мотает головой малышка, — если ты оставишь для меня следы. Я буду идти по твоим следам и вернусь.

Мужчина задумается, трёт подбородок.

— Так можно поступить, — говорит он, наконец, — но всё равно остаётся опасность не вернуться.

— А если я сама напишу сказку и заблужусь в ней?

— Тогда, милая, боюсь, всё будет совсем плохо. Ведь я не смогу оставить тебе следы, а если и смогу, ты их не увидишь.

Девочка вздыхает.

— Почему сказки такие злые?

— Вовсе не злые, — отзывается мужчина, крепче прижимая к себе дочурку, — сказки добрые, просто правдивые и строгие. Нет ничего правдивее сказки и строже правды.

— Это же совсем невесело, — чуть надувает губки девочка. — Когда я вырасту, я обязательно придумаю сказку, где всегда весело. Где все играют и бегают по лугу. Где радуга и бабочки над цветами. Такой будет моя сказка. А ещё там не будет ночи и вообще ничего плохого.

Теперь вздыхает мужчина.

— Вот как раз без плохого будет скучно. А ночь нужна, чтобы спать. Ведь даже сказочные герои рано или поздно устают от игр.

— Хорошо, будет ночь и плохое, только самую каплю.

— Замечательно, доченька! У тебя обязательно выйдет самая удивительная сказка. Только не забудь её сочинить.

— Конечно! — торжественно обещает девочка. — И приглашу туда вас с мамой…

Что будет дальше, юная сказочница не договаривает: мать зовёт обедать, и маленькая непоседа бежит к столу.

* * *

…Когда видение рассеивается, мне приходится отступить к креслу — едва стою на ногах. Христиан приближается, а кажется, будто он просто перетекает с места на место. Он останавливается рядом со мной, склоняется, его тонкие губы трогает грустная улыбка. Он сам — как нечёткая чёрно-белая картинка, и только волосы — яркое пятно. Будто невидимый художник раскрасил только их, а остальное не успел.

— Зачем вы показали мне это? — смотрю ему в глаза. Ну если, конечно, у проекции они есть?

— Из-за Лидии, — говорит Христиан. — Она заблудилась в чужой сказке. В моей сказке. И я оставляю ей следы, чтобы помочь выбраться.

— Куда? — я перекатываю волшебную палочку из руки в руку и совсем ему не верю.

— В Мир Вещей, куда ушли мы с её матерью.

— Но ведь она убила вас обоих?

— Вовсе нет, то была иллюзия, фантомы. Не только вы, феи, умеете их делать. Сказочники тоже кое-что могли. Там, на поляне, в тот день, я понял, что начал глохнуть. Вот тогда-то и решил: нужно уходить.

— И ты смог так легко пройти между мирами?

Он немного виновато разводит руками.

— Я сказочник. Могу попасть в любой мир, где есть сказки.

— Но ведь ты должен был давно умереть?

— Я и умер. Но остался жить таким вот, — указывает на себя. — Пока люди читают мои сказки, я жив. По-своему, конечно, но жив. И жена тоже. Но Лидия… если она сможет выбраться из лабиринта, то поможет вам здесь.

— Здесь? — усмехаюсь. — Но зачем? Нам нужен сказочник, Сказочная страна гибнет.

— У вас будет сказочница.

— Но как такое возможно? — от удивления едва не роняю волшебную палочку. — Ведь всегда были только сказочники.

— Значит, сам наш мир захотел изменений, раз послал нам дочь, а не сына. Я очень много думал об этом и пришёл к такому вот выводу.

— Но… я видела прошлое… Тот день, когда Лидия… убила… Она же не способна сочинять сказки.

— Способна, особенно, если пойдёт по моим стопам. Для этого я ей их и оставляю.

— То есть, по следам она выберется из лабиринта, куда её погрузила Чёрная Злоба, и сможет понять, как сочинять сказки?

— Так и есть! — радостно подмигивает мне Христиан. — Лидия — надежда на спасение Сказочной страны.

— Хорошо, — киваю, потирая подбородок. — А всё то, что я увидела до? Мой… сон…

— Одна из версий будущего. Ты воззвала к Книге-Всех-Историй, и она откликнулась. Эта старушка может, когда захочет. Но будущее, нарисованное ею, всегда зыбко и непрочно. Однако в её историях всегда есть подсказки, их только надо правильно считать. Ни один сказочник не мог контролировать её.

Вот как, подсказки. Ну что ж. Читать я умею и кое-что прочитала верно. И ты, друг мой сказочный, темнишь.

Медленно поднимаюсь, потому что, сидя в кресле, чувствую себя слишком крохотной рядом с высоким Христианом. Волшебную палочку, на всякий случай, держу покрепче и наготове.