Книга Входя в дом, оглянись, страница 27 – Виктор Мережко

— Сутки пооколачивалась, передумала все, взвесила, потом вернулась к тебе. Куда я без копейки?

— А Артур уехал к себе?

— Наверное. Не знаю.

Михаил достал из кармана штанов упаковку мужского парфюма.

— Я для него даже хороший одеколон купил. Крепкий, настоящий.

— Хорошо. Может, когда-нибудь и передашь. — Антонина помолчала, облизнула языком пересохшие губы. — Я вот что, Миша, хочу тебе сказать.

— Я тоже с этим пришел. Хочу, чтобы простила.

— Считай, что простила. Но я о другом. — Она повернулась к нему, печально улыбнулась. — Уйду я от тебя, Миша.

Михаил от ее слов на миг задохнулся, его качнуло:

— Как?

— Приду в себя и уйду.

— Нет… Нет! — Михаил тяжело и медленно повел головой. — Ты не можешь уйти.

— Могу. Ты меня не знаешь. Если решила, не остановишь.

— Я не переживу.

— А я не переживу, если и дальше буду с тобой. Ведь знаешь, как я вышла за тебя?

— Знаю. Не любила и вышла. Наверное, пожалела.

— Пожалела. Но не тебя. Себя. Надоело бродить по свету бесхозной. Без привязи. Особенно тяжело стало, когда мать умерла.

— Я правда не переживу, Тоня.

— Сначала будет тяжело, потом привыкнешь. Баб, гляди, сколько свободных по улице шастает. Обязательно какая-нибудь прибьется.

— Не хочу какую-нибудь, Тоня. Ты знаешь это.

— Я решила, Миша.

Он посмотрел с тоской, и глаза его постепенно наполнялись слезами. Наконец плечи его задрожали, и он, не пряча лица, не отворачиваясь, стал плакать. Негромко, вскидываясь и захлебываясь.

Антонина молчала, отвернувшись к окну. Вздрогнула, когда Михаил коснулся ее руки.

— Тонь… а может, ты влюбилась?

Она подумала, пожала плечами.

— Может.

— В кого? В Артура?

— Тебе зачем?

— Я должен… я хочу знать.

— Не знаю, Миша. Ничего пока не знаю. — Антонина с трудом поднялась со стула. — Нужно лечь, голова пошла кругом.

Савостин помог ей лечь, пристроился на самом краешке, продолжая спокойно и по-собачьи верно смотреть на жену.

— А знаешь… Я вдруг подумал… Вдруг даже влюбилась. К примеру, в того же Артура. Я почувствовал, почти догадался. Ну и пусть. Пусть живет с нами. Бог с ним. И ты привыкнешь, и я постепенно. Потом разберемся. Верно я говорю, Тоня?

Она усмехнулась в ответ, погладила руку:

— Спасибо. Иди к себе, а я посплю.

Было близко к вечеру, вокзальная жизнь слегка оживилась, народу прибавилось. Гордеев дождался своей очереди к окошку, нагнул голову, чтобы получше видеть уставшую и раздраженную кассиршу.

— На Владимир. На сегодня.

— На сегодня только через Москву, — ответила женщина в окошке.

— Согласен. Сколько?

— Смотря какого класса билет.

— Самый простой. Дешевый.

— Сидячих в составе нет.

— А какие есть?

— Плацкарт.

— Давайте плацкарт. Сколько?

— Три тысячи семьсот пятьдесят.

— Скоолько-о?

— Три семьсот пятьдесят.

Артур выудил из кармана смятые купюры, стал пересчитывать их. Заметил чернявого мужичка, вертевшегося рядом, окрысился.

— Чего елозишься тут? Видишь, деньги считаю.

— Вижу, — ответил мужичок с небольшим восточным акцентом. — Долго очень.

— Потерпишь. — Артур снова склонился к окошку. — Не хватает.

— Значит, свободен, — отмахнулась от него кассирша и крикнула: — Следующий!

— Может, подешевле есть? У меня всего три двести.

— Следующий!

Гордеев расстроенно отошел в сторону, на всякий случай снова пересчитал деньги, со зла плюнул.

Вдруг увидел, как тот самый мужичок возле кассы, прижавшись к женщине, стоявшей перед ним, аккуратно и профессионально отводит на себя ее сумку, запуская в глубь нее руку.

— Э-э!.. — Артур сорвался с места, в несколько прыжков оказался возле кассы, успел поймать руку вора. — Ты чего делаешь?!

— Что нужно? — закричал мужичок, вырываясь. — Чего хочешь? Сейчас полицию позову!

— Я сам полицию позову! — Гордеев силой разжал ладонь мужичка, выцарапал несколько ворованных мятых купюр, показал испуганной женщине. — Ваши?

Женщина пошарила в сумке, всплеснула руками.

— Мои!.. Украл, паразит!.. Как же это я не заметила? — заполошно закричала она. — Полиция, грабят!

Вор вертанулся, оттолкнул тетку и Артура, юркнул через зал на выход.

— Держите! Во-ор!

Гордеев бежал за мужиком, по пути кого-то сбил, за кого-то зацепился, в итоге завалился на бетонный пол.

Из глубины зала неслись полицейские свистки.

Гордеев поднялся, огляделся, на самом выходе заметил, как промелькнула футболка вора, кинулся следом за ним. Налетел на сгрудившихся и ничего не понимающих зевак, увидел спешащую к выходу пострадавшую женщину. Схватил ее.

— Не уходите. Я его догоню.

— Не трогай меня, паразит! — испуганно вертанулась женщина.

— Вы свидетель. Потерпевшая.

— Все вы тут одной масти! — Женщина попыталась снова вырваться. — Чего нужно?

— Ждите!.. Полицию ждите!

— Пошел ты со своей полицией! — Она отцепилась от него, кинулась к выходу.

Артур попытался догнать ее, но какой-то здоровяк легко подшиб его, повалил на пол. Сам лег сверху.

— Оп-па! — и заорал. — Полиция!

— Ты чего делаешь?

— Полиция! Вора поймали!

— Какой я вор?.. Вор убежал!

— Менты разберутся.

Два подбежавших моложавых полицейских профессионально подцепили Гордеева под руки, поставили на ноги.

— В чем дело?

— Вот женщину ограбил! — объяснил здоровяк, отряхивая колени. — Пришлось вмешаться.

— Чего несешь? Не грабил я!.. За вором бежал!

— Гражданин, не сопротивляться. Сейчас все выясним.

— Да не вор я!

— Спокойно! — Старший полицейский махнул здоровяку: — Будете свидетелем.

— Не, вы чего, парни!.. У меня поезд через пять минут. Просто помог женщине!

— Ладно, без него разберемся, — сказал младший полицейский чин и крепко взял Артура за локоть. — Пройдемте, гражданин.