
Онлайн книга «Входя в дом, оглянись»
— Это почему? — Так хочу. Собираешь вещички… их у тебя не так много… Даю на дорогу деньги, и больше тебя здесь нет. — Вещички?.. Прямо сейчас? — Поговорим, и собирайся. — Дела… — мотнул головой Артур и спросил в лоб: — Ревнуете, что ли? — Нет, — повел тяжелой венозной рукой Михаил. — Не столько ревную, сколько боюсь. — За Антонину? — За себя. Сердце может не выдержать. — Все-таки, значит, от ревности? Савостин наклонился вперед, заговорил негромко, доверительно: — Знаешь, сколько лет я ее добивался? Она меня в упор не видела. Ради нее поехал на Север… на газодобычу. Заработал там, построил вот эту домину, потом взялся за кафе. И все ждал, когда она сдастся. И она сдалась. Не сразу, с оговорками, но сдалась. Сам себе не верил, перестал выпивать, забыл всех друзей-товарищей. Только она! Единственная и любимая. Теперь понимаешь? — Теперь понимаю, — кивнул Артур. — Но ведь опять пьете. — Пью. От боязни, что уйдет. Соберет как-нибудь манатки и уйдет. Вот тогда не выдержу. Тогда точно с собой что-нибудь сделаю. — Никуда она не уйдет. — Артур нашел джинсы, стал натягивать их. — Куда денется? Скоро сороковник, а там можно и в бабушки? Детей ведь у вас нет? — Детей нет. Тоже проблема. — Никакой проблемы. Успеете настрогать. Вам сейчас сколько? — Подожди, — остановил его Михаил. — Потом оденешься. Время есть. — Он усадил Артура напротив. — Как думаешь, сколько мне? — Ну молодой еще… В соку, можно сказать. — Сколько? — Думаю, маленько старше Антонины. — Артур явно врал, подбирая слова. — Может, сорок пять? А потом, какая разница?.. Для мужиков вообще возраста нет. Какую девку завалил, такой у тебя и возраст. Разве на тебя, Михаил, молодые не оглядываются? Ого-о! Стадом, видать, бегают. — Пятьдесят семь, — прошептал Михаил. — Слыхал? Пятьдесят семь. — Ну и чего? — искренне удивился Гордеев. — Десяток-другой еще протянем, а там можно и в подушечку! Савостин вдруг цапнул его за рубашку, притянул к себе. — Не говори. Никогда не говори так! Я буду жить столько, сколько и она! Не отпущу. Никому не отдам. А кто станет на дороге, тот пожалеет, не дай бог. Артур отцепил его руки, усмехнулся: — Здоровый ты, Иваныч. Напугал. — Это я так… для острастки, — усмехнулся Михаил, поправляя свою одежду. — Или, можно сказать, для знакомства. — Он поднял голову, усмехнулся: — Хочу попросить тебя, Артур, вот о чем. — Чтоб побыстрее сделал лыжи? — Не об этом. Клянусь, боюсь за Антонину. Каждую ночь об этом думаю. — А чего за нее бояться? Молодая, богатая. Домина вон какой, да еще забегаловка в придачу. Чего бояться? Одна определенно не останется. Савостин смотрел на него молча, наливаясь кровью и яростью. Артур заметил это, предупредительно поднял ладони: — Извини, Иваныч, брякнул. Не то брякнул… Будете жить вместе сто лет и в сто лет одновременно в ящик. Согласен на такой вариант? — Просьба, — прохрипел Михаил, по-прежнему не сводя с Артура глаз. — Не давай мне пить. — Это как? — искренне удивился Артур. — Просто. Не давай. Потянусь за бутылкой, в момент по морде. Договорились? — А если последует сдача? Я ведь уже от тебя получил. — Все равно не давай. Следи, хватай, бей, отнимай. Клянусь, Тоня без меня пропадет. — Кто пропадет? Твоя Антонина Григорьевна? Ты чего, Иваныч? Да она сама кого угодно ухлопает. Бой-баба. Ты чего? — Нет, ты ее еще не знаешь. Она слабая. На вид сильная, на самом деле слабая. Не справится ни с домом, ни с делом, ни с чем. Все пустит по ветру и погибнет. Не давай мне пить. — Как скажешь. — На тебя. Только на тебя надеюсь. Никому в жизни не верил, ты почему-то зацепил. В коридоре послышались шаги, Михаил приложил палец к губам. — Тс-с-с… Молчим. Ни о чем не говорили. Просто сидим. Антонина вошла, остановилась в дверях. — Чего вы тут? Оба молча смотрели на нее. — Михаил, чего ты к нему приперся, да еще ночью? — Посидеть, — тихо ответил Савостин. — Поговорить. — О чем?.. Ты вон все еще лыка не вяжешь. — Вяжу. И Артур прекрасно меня понял. Антонина подошла ближе. — Доктора не вызывать? — Не нужно. Оклёмываюсь, слава богу. — Слава богу. А чего он одетый? — кивнула Антонина в сторону Артура. — Куда собрался, красавец? — Пройтись, — брякнул тот. — По двору. Луна светит, тихо кругом. Да и вообще подышать. — А утром бельмы не разлепишь, да? Давай, муженек, к себе, тебе еще с неделю откисать, а парню крышу заканчивать. Савостин поднялся, на выходе оглянулся на Артура, сказал жене: — Хороший у тебя родственник, Антонина. Душевный. Пусть остается, я согласен. — Вот и слава богу, — бегло перекрестилась та. — Пусть будет по-твоему. А я тоже не против. — Она поправила на спине мужа мятую, влажную от пота сорочку, и они вместе покинули комнату, оставив Артура одного. Жизнь в кафе крутилась без изменений — подъезжали и отъезжали грузовики, кто-то из водителей дремал в кабине, кто-то обедал на веранде или в зале, кто-то возился с забарахлившим двигателем. Хамид и Дильбар суетились с подносами, успевали ко всем, улыбались, что-то говорили на ходу, коротко по-восточному пританцовывали. Антонина, выходя из кабинета, оступилась на пороге, охнула, присела. С трудом поднялась, вернулась обратно, принялась, постанывая, растирать ногу. Услышала в коридоре шаги, хотела прикрыть дверь, но не успела. В кабинет заглянул Артур. Увидел сидящую на стуле хозяйку, растирающую ступню, быстро вошел внутрь. — Чего ты? — Оступилась, — поморщилась Антонина. — Сильно? — Не поняла еще. Болит. — Где у тебя бинты? Нужно перетянуть. — В аптечке. Гордеев ловко и быстро вынул из висевшего на стенке ящика все необходимое, размотал бинт, присел на корточки, поднял на Антонину глаза. — Буду сильно бинтовать. Терпи. — Михаил во дворе? — Готовит машину. Позвать? — Не нужно. Орать начнет, что как корова. — Ладно, сами справимся. |