Онлайн книга «Молитвы об украденных»
|
– Да. – Мама знала, где я, и сказала: «Стреляйте». – Да, говори, говори еще. Выговаривайся, – подбодрила ее я. – Я провела в норе много дней. Когда я смотрела вверх, небо было в крови. – А что ты сделала потом? – Я побежала к твоей маме. Что еще я могла сделать? Куда еще мне было идти? Она меня напоила-накормила и уложила в твою постель. Я притянула Марию к себе. – Здесь такая холодная земля, – сказала она. – Да, здесь даже солнце холодное. В этот миг с неба вдруг посыпалась стеклянная пыль. Звездная пыль. Все запрокинули головы. Говор смолк. Дети подставляли ладошки и ловили сверкающие кристаллы. Земля и все поверхности покрылись стеклянным снегом. Вулкан Попокатепетль кинул на нашу тюрьму облако пепла. Глава 26
Во двор вышла одна из старших надзирательниц и объявила, что посетители должны покинуть тюрьму, а заключенные – зайти в помещение. В вулканическом пепле были микроскопические осколки, которые могли повредить легкие и глаза. Мы с Марией поднялись. Наши черные волосы стали пепельно-серыми. – Ты знала, что Паула родила дочку? От Макклейна. – Нет. – Майк застрелил малышку Паулы. Я была в тот день с ним. И Макклейна застрелил. Мария зажала рот ладонью. Этим жестом она когда-то прикрывала заячью губу. Даже после операции ей хотелось прятать свое рассеченное пополам лицо. – Они нас найдут, – прошептала она сквозь заслонку пальцев. Ее тело затряслось. – Я сидела в машине Майка, – объяснила я. – Я не знала. Внутрь я не входила. – А девочку видела? – Я видела ее платьица. А где мама? – Она в Мехико. Оформляет бумаги. Тебе нет восемнадцати. Ты не должна здесь находиться. – Меня на год переведут в тюрьму для несовершеннолетних преступников, а потом вернут сюда. Я все уже разузнала. Порядок такой, Мария. – Тебя завтра освободят. Твоя мама не допустит, чтобы ее чадо чахло за решеткой, как дикий попугай в клетке. Так она сказала. Этими самыми словами. – Где она? – В гостинице. Она велела передать тебе, что любовь – это не чувство. Это жертва. – Да. – Завтра увидимся. – Да. – Держись в тени. В бучи не ввязывайся. Будь осторожна. – До встречи. – Вот, возьми мыло. – Можешь мне еще что-нибудь дать? – Что? – Дай свои сережки. В ушах у Марии торчали гвоздики с пластмассовыми жемчужинками. Она, чудо мое, даже не поинтересовалась, для чего они мне понадобились. Мария от роду была такая. Никогда не допытывалась зачем да почему: надо, значит, надо. Она сняла сережки, положила их мне на ладонь и произнесла: – До завтра. Я проследила за тем, как Мария прокладывает себе путь к выходу через скопление разбойниц и убийц. Она шла в мерцании стеклянного снега. Вечером я подарила сережки Луне. – Спасибо, – поблагодарила она. – А ты мозги не выворачивай, знаешь, не пытайся вникать в то, чего ты насмотрелась в тюрьме. Глава 27
– Кто бы подумал, что боги такие злыдни! Это были слова, которыми встретила меня мама. На ответ она не рассчитывала. Ступив за порог тюрьмы, я оказалась не среди деревьев, не среди цветов, а посреди настила из выкинутого тряпья, словно сросшегося с землей. Я шла по бежевым и синим штанам и фуфайкам, сорванным с истосковавшихся по человеческой одежде тел и брошенным на улице. Почти на всех поверхностях еще лежал вулканический пепел, и на стеклянной пыли пропечатывались наши следы. Мама вручила мне красный свитер. Я стянула замызганную фуфайку, добытую для меня Луной, и шваркнула ее наземь, где она стала частью сине-бежевого лоскутного одеяла. У тюремной парковки нас с мамой ждало такси. В нем сидела Мария. Мы залезли к ней на заднее сиденье. Я села посередке. Мария обвила меня рукой. – На Южный автовокзал, – сказала мама водителю. – Снимай эти шлепки. Она вытащила из сумки пару теннисных туфель, нагнулась и разула меня, как маленького ребенка. Потом вышвырнула шлепки за окно, словно это были конфетные бумажки. – Куда мы едем, мам? – Я собираюсь перемыть в Штатах все тарелки, – ответила мама. – Нам нельзя задерживаться в Мехико, – сказала Мария. – Ты сегодня должна объявиться в социальном центре, и они, наверное, определят тебя в интернат для несовершеннолетних правонарушителей. – А как только тебе исполнится восемнадцать, тебя сунут обратно в этот вонючий тюремный загон, – добавила мама. Я вспомнила жуткие Лунины истории о людях, пытавшихся перебраться в Соединенные Штаты. Мне живо представилось, как мы с мамой и Марией плывем через реку. – Шиш им! Я «Звуки музыки» [17] зря, что ли, смотрела?! – воскликнула мама. – Так все и будет. Мария поддакнула. – Мы уедем в США, и я займусь там мытьем тарелок. Буду их драить, отмывать от мясной крови и от глазури с тортов. Ты устроишься няней в семью. Вы с Марией расчудесно можете работать нянями. И мы никогда никому не скажем, откуда явились. Мария поддакнула. – А знаете почему? – Почему? – спросила я. – Мы будем молчать о том, откуда явились. Это просто. Это очень просто, потому что никто никогда не спросит. – Мамуль, – сказала я. – У меня есть для тебя подарок. Я украла для тебя одну вещь. Я разжала кулак, сняла бриллиантовое кольцо и отдала его маме. Она молча его оглядела и молча надела на палец. – Ты влюбила меня в мою руку, – произнесла она. – Красотища! – выдохнула Мария. – Кто-то набросил на нашу землю сеть, и мы в нее попались, – заключила мама. Пока мы катили по городским улицам в потоке машин и мареве выхлопных газов, я наблюдала за тем, как мама, не отрывая глаз от кольца, поглаживает большой бриллиант пальцем. Дворники, завязав рты носовыми платками, сметали с проспекта пепел. Они ссыпали его в огромные черные мусорные мешки. Горы этих мешков, похожих на валуны, возвышались на каждом углу. |