Книга День не задался, страница 28 – Комбат Найтов

Пётр приехал поздно, ему пришлось добираться на перекладных, и долго ждал пропуска по Москве. Тем не менее, ужинать он отказался, сказал, что поел в Чкаловском. Я пошёл на кухню с вещмешком, собираясь приготовить что-нибудь поесть. В этот момент зазвякал звонок в прихожей. Пётр открыл дверь, вошёл подполковник и три красноармейца с какими-то парашютными сумками.

— А где генерал-полковник?

— На кухне!

Я вышел из кухни, посмотреть, кто там заявился, как был: в свитере, галифе и в тапочках, с ножом в руках.

— Товарищ генерал-полковник! Подполковник Львов! Представляюсь по случаю назначения вашим адъютантом.

— Одну минуту, подполковник!

Я вернулся на кухню, про себя чертыхаясь: пожрать не дадут! Подполковник навалился на бедного Петю:

— Почему генерал сам готовит еду? А ты на что?

— Подполковник, оставьте его в покое, он — мой ведомый, а не денщик! — я прошёл в зал, и накинул гимнастёрку, портупею и вышел в прихожую. Солдатики вытянулись, и ели глазами мои три звездочки. А окантовка у солдат была малиновая! НКВД! Взглянул на подполковника, нет, у него просветы голубые, авиационные. Подполковник поймал мой взгляд:

— Я тоже служу в оперативном отделе НКВД, товарищ генерал-полковник. Эти двое — из охраны этого дома, я попросил их донести сумки, а рядовой Васильев — ваш ординарец.

— Спасибо, товарищи бойцы, можете идти. Товарищ Васильев, вы готовить умеете?

— Так точно, товарищ генерал. Мы тут и принесли продукты, туалетные принадлежности, и так, кое-что по мелочи.

— Ну, тогда раздевайтесь, и приступайте к своим обязанностям. Товарищ подполковник, как вас зовут?

— Валентин Иванович, товарищ генерал. — Я протянул ему руку.

— Меня — Павел Петрович. — Он пожал мне руку.

— Пройдёмте в комнату. У меня много вопросов к вам.

— Слушаю вас, Павел Петрович! — ответил Валентин, привычным движением доставая блокнот и автоматическую ручку.

— Да нет, ручку убирайте. Объясните мне, что происходит, кто вы, и что вы? Ещё днём я был зам. командующего воздушной армии на Первом Украинском фронте. А сейчас тут.

— Я служу в отделе, который занимается охраной высших руководителей армии и правительства. В моём распоряжении усиленный взвод охраны, 6 следователей Военной прокуратуры, три самолёта Си-47, 8 истребителей прикрытия. Мне приказано взять вас под охрану и исполнять обязанности вашего порученца или адъютанта. К сожалению, больше ничего добавить не могу. До вчерашнего дня я исполнял такие же обязанности у одного из членов Правительства СССР. Но, рапорт о том, что я хочу в действующую армию, написал полгода назад. Сам я с Дальнего Востока, воевал у озера Хасан. Бывший пограничник. К сожалению, меня из отдела не отпустили, перевели к вам.

— Понятно, Валентин Иванович. Что ж, будем работать вместе. Вот только, пока не понятно кем.

Пока разговаривали, Васильев накрыл в столовой ужин. Дождался, пока мы поедим, собрал и вымыл посуду, после этого сказал, что постелил мне постель, и попросил разрешения убыть в расположение. Валентин Иванович его отпустил. Ещё через час, мы вдвоём пошли в Кремль.

Сталин принял меня не один, в кабинете находились маршалы Жуков и Василевский.

— Проходите, товарищ Титов. Знакомьтесь, товарищи! Титов, Павел Петрович. Присаживайтесь, товарищ Титов. Наш Генеральный штаб подготовил план операций, которые мы будем проводить последовательно на советско-германском фронте. Планы скорректированы с учётом последних изменений, произошедших на южном фланге фронта. Не без вашего участия. Есть мнение: наделить вас функциями Представителя Ставки по авиации и возложить на вас непосредственное проведение авиационных операций, связанных с исполнением наземных операций. Для осуществления планов командования по захвату господства в воздухе нашей авиацией на участках проведения стратегических операций, нами создаётся отдельная специальная дивизия, в которую войдут 14, 16 и 32 гвардейские истребительные полки, которая будет находиться под вашим непосредственным руководством. Со средствами усиления, приданным транспортным полком и четырьмя батальонами аэродромного обслуживания. Это неполный список, вы сами его дополните: что вам необходимо для обеспечения безусловного обеспечения захвата господства в воздухе. Все авиационные и, по мере необходимости, сухопутные силы на заданном участке фронта будут находиться в вашем распоряжении, как у Представителя Ставки. Все действия должны быть согласованы с Генеральным штабом или со мной лично. Как вы, лично, относитесь к этому мнению?

— Кто непосредственно будет командиром этой дивизии?

— Идея создания такой дивизии принадлежит инспектору ВВС полковнику Сталину. А кого бы вы могли порекомендовать на эту должность? — ответил Василевский.

— Подполковника Покрышкина.

— Не возражаю, товарищ Титов, — сказал Сталин.

— Буду ли я допущен к самому планированию операций или придётся подгонять свои действия под задуманное Генштабом?

— Лично я считаю, что это должна быть совместная работа, товарищ Титов, — за всех ответил Сталин.

— Будет ли позволено доукомплектовать эти три полка личным составом соответствующего уровня или пополнение пойдёт штатным образом?

— Полностью на ваше усмотрение.

— Больше вопросов не имею.

Дальше пошло обсуждение «10-ти Сталинских ударов». Я про себя посмеивался: на этом, в нашей истории, Власов сгорел, пытался выдавить немцев из леса, где их не было. Его подрезали и… Апологетом предателя стал, имя нарицательное! Полк в Питер отвели, потому, как намечают выдавить немцев из Гатчины и, если удастся, взять Новгород. Главное для них: не перетянуть одеяло на себя! Отвечать ведь придётся! А веры в собственные силы — никакой. Молчу, слушаю. В конце разговора Сталин спросил, почему я молчал всё это время.

— Слушал, товарищ Сталин. Для того, чтобы что-то сказать, надо познакомиться с планом более подробно.

— Тоже верно, товарищ Титов. Входите в курс дела быстрее.

— Есть быстрее!

Когда выходили от Верховного, Жуков пошёл ва-банк, тоже способ: вначале — обострить! Он в Приёмной громко сказал Василевскому:

— Титов, Титов! Я думал, что это серьезный мужик, а тут сопляк какой-то!

Неожиданно, за меня вступился Василевский:

— У этого «сопляка», как вы изволили выразиться, Георгий Константинович, звезд Героя в три раза больше, чем у нас с тобой на двоих. Две за Ленинград и одна за Сталинград. Смотрел я его личное дело: войну начал лейтенантом. Поэтому, не стоит ссориться. Надо работать! Павел Петрович!

— Я, товарищ маршал!

— Как я понимаю, вам не очень нравится план действий.

— Не без этого, товарищ начальник Генерального штаба.