Книга Адмирал Джоул и Красная королева, страница 64 – Лоис МакМастер Буджолд

– Меня он еще как поразил, – нахмурился Майлз. – Про тот тяжелый период отец в общих чертах мне сам рассказал, но только не про Джеса. То есть… я ведь наполовину бетанец, так ведь? На момент разговора я уже не был ребенком. Безусловно, детям такое не рассказывают. Но мне-то было уже тридцать! – Он сморщил нос, демонстрируя все оттенки смятения и беспокойства. – Вместо этого он оставил меня… в заблуждении.

Корделия потерла затылок, в котором потихоньку начиналась тупая боль.

– Это случается, когда два человека столь важны друг для друга. Подумай про такой вариант… Он столь же мучительно переживал, как ты его оцениваешь, – как и тебя всегда волновало, что он о тебе думает.

– Хм-м…

– Давай попробуем по-другому. – Корделия прикусила губу. – Подумай о трех самых глупых и стыдных поступках в твоей жизни.

– Только трех? Сдается мне, их было больше.

– В этом упражнении перевыполнять задание не требуется. Трех достаточно.

– Есть из чего выбирать, но… допустим. – Он откинулся назад, катая трость между ладонями.

– Итак, насколько взрослыми должны быть Зелиг и Симона, чтобы ты мог рассказать им об этом? Десять лет?

– Нет, конечно! Они слишком маленькие для таких моральных кошмаров. – И почти сразу добавил: – И любых других кошмаров, если это будет в моей власти.

– Двадцать?

– Двадцать… возраст растерянности. – Похоже, Майлз уже понимал, куда она клонит. И ему это не очень-то нравилось.

– Тридцать?

– …возможно, – уклонился он от прямого ответа, как и во времена отрочества.

– Сорок?

– Сорок, может, и подойдет, – нехотя согласился он.

– Эйрелу следовало выбрать тридцать девять, по-видимому.

– Э-э… – Едва слышный болезненный выдох.

– А если наоборот? Сколько лет должно быть тебе, чтобы ты мог мне рассказать о своих трех худших поступках?

Теперь Майлз выглядел немного встревоженным.

– Два тебе известны. Третий… на сегодня практически неактуален.

– Я не прошу тебя исповедаться, милый. Просто хочу, чтобы ты приложил усилие и увидел в своем отце человека, а не супермена. Этот пьедестал слишком высок, чтобы с него падать.

– Да. Полагаю, что так. Ха! – Он наклонился вперед и оперся подбородком на трость. – Я знаю. Я и в самом деле знаю. Интересно, а сам я чем довожу своих детей до бешенства?

– Подростковый возраст уже не за горами, так ведь? Скоро ты получишь от них ответы. Или сам догадаешься.

Он вздрогнул. Потом тяжело вздохнул:

– Еще советы будут, о мудрейшая?

– Раз уж ты прямо спросил… – Она пожала плечами. – Боюсь, ничего оригинального. Прощай и прощен будешь, и что бы ни хотел сказать, не откладывай. Ты можешь опоздать.

– Да, знаю. Знаю, каково это, когда уже ничего не можешь исправить. Последний из моих трех худших поступков в жизни… все именно так.

– Как и для многих.

Майлз снова откинулся на спинку кресла и помолчал, размышляя.

– Отец… он всегда казался таким самодостаточным. Таким сильным. Я пропустил его сердечный приступ, потому что лежал в криокамере. Узнал уже потом, когда все стало налаживаться… наверное, я не…

– Сильным, да. Но никто не может быть настолько сильным, чтобы никогда ни в ком не нуждаться. Думаю, ты уже это понял.

Он склонил голову, соглашаясь, и легкая улыбка тронула его губы. Может, подумал о Катрионе?

Корделия словно только сейчас заметила, как в ярком свете лампы отсвечивает серебром седина в склоненной голове сына.

– В следующем году тебе будет столько же, сколько было Эйрелу, когда мы познакомились. В его волосах тогда было столько же седины, как теперь у тебя, – задумчиво проговорила она.

– Правда? – Он нахмурился и дернул прядь волос, пытаясь рассмотреть. – Может, к восьмидесяти у меня тоже все волосы поседеют.

«Надеюсь, – подумала Корделия, и у нее перехватило дыхание. – Нет, не позволяй страху отравлять счастье, которое у тебя есть – здесь и сейчас. Или горю пожирать твое будущее». Последнее было сложнее.

Ее вдруг стало клонить в сон.

– Как думаешь, теперь ты сможешь заснуть?

Майлз потянулся, расправив плечи.

– Да, попробую.

– Завтра утром можешь спать сколько захочешь…

– Да, конечно. Тебе рано вставать. – Он взял трость, опираясь на нее, выбрался из кресла и направился к выходу. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Сладких снов, сынок.

– И тебе пусть с этим повезет, ма. – Он взмахнул на прощание рукой и вышел. И никаких «спасибо» или «я так рад, что мы об этом поговорили». Впрочем, неудивительно – с учетом всех обстоятельств.

Но тут он просунул голову в приоткрытую дверь и ехидно спросил:

– Так когда ты расскажешь Аурелии все эти дурацкие истории?

«Ого, мальчик кусается!.. И хорошо, значит, ему получше».

– Когда повзрослеет достаточно, чтобы задавать вопросы. – «Или никогда». Пусть будущее избавится от давящего груза прошлого. Забывать тоже бывает полезно – и весьма. Не все и не всегда следует помнить, правда? Корделия полностью разделяла эту точку зрения. Избирательная амнезия – лучшее решение всех проблем.

Майлз рассмеялся и ушел восвояси, постукивая тростью по полу. Корделия, тяжело вздохнув, потушила свет.

* * *

Утреннее совещание в вице-королевской канцелярии прошло в быстром темпе, поскольку Корделия была совершенно не расположена безропотно терпеть отклонения от темы. Ей не удалось выспаться, и единственное, о чем она мечтала, – побыстрее развязаться с делами и сбежать. Вернувшись к своему комм-пульту, она нашла вместо обычной виртуальной горы дел, помеченных как срочные, только малюсенький виртуальный холмик. «Спасибо, Иви!» И там даже не обнаружилось никаких скрытых вулканов, пока она не добралась до самого последнего документа в списке.

– Вот ведь что удумали, сукины дети! – воскликнула она, едва бросив взгляд на документ.

Очевидно, что свои эмоции она выразила слишком громко, а ведь вовсе не хотела… Эх, выспаться бы! Иви осторожно спросила через открытую дверь, не преступая границ чужой территории:

– Вы… добрались до предложения «Плас-Дэн»?

– Да! – Корделия с трудом разжала стиснутые зубы. Как там с бюджетом? Надо бы повысить зарплату ее секретарю. Не догадайся она поставить этих из «Плас-Дэна» последними, Корделия вряд ли бы добралась до конца списка, застряв на их треклятом предложении.

На первый взгляд, предложение выглядело безупречным. «Плас-Дэн» хотел построить завод по переработке вторсырья в Гридграде, и Гридград в этом нуждался. Поэтому «Плас-Дэн», уверенный в своей монополии, составил перечень того, что им требуется для поддержки предприятия. И эти их требования… конечно, нельзя сказать, что они совсем уж невыполнимые… но весьма жесткие. Тут напрашивается сравнение с человеком, который сам себя удерживает в заложниках для получения выкупа. Однажды им такое уже с рук сошло, так теперь обнаглели вконец.