Книга Ранетки. Все только начинается, страница 20 – Надежда Зарочинцева

Доктор, зачем мне лекарства? Я здоров как бык! Хоть сейчас на поле. — Кулемин приподнял­ся было на кровати, но тут же лег обратно.

Врач покачал головой:

— Я вас, конечно, выпишу, как вы и просили.
Но, Петр Никанорович, дайте честное слово, как
только малейшее ухудшение, беспокойство, сра­зу звоните. Под ответственность вашей внучки.

Врач ушел, Лена снова с укором посмотрела на деда.

Не могу я здесь, — пояснил Кулемин. — Со­седа выписали, страшно одному по ночам.

Ой, а мы сегодня наш первый диск запи­сали, представляешь? — сказала Лена, пытаясь

сменить тему на более веселую. — Там такое приключилось...

— Ну-ка рассказывай, — оживился дедушка.

Наташа забежала проведать Антона и теперь сидела у его кровати, уплетая шоколадные кон­феты из коробки.

Зря отказался, конфеты — объедение, — сказала она, аппетитно причмокивая.

Я не хочу, — мрачно ответил Маркин, глядя в потолок, — у меня от сладкого зубы болят.

Ну и ладно, мне больше достанется. Слушай, мы же диск записали — улет. — Наташа постави­ла диск с песней и сделала погромче. — А Степнов фотосессию провел, я тебе потом фотки покажу.

Не обращая внимания на ее слова, Антон про­должал пялиться в потолок и думать о чем-то своем.

Тебе неинтересно? Я не буду рассказы­вать, — обиженно произнесла Наташа.

Мне интересно... — задумчиво протянул Маркин. — Мне интересно, почему Аня на меня обижается? Почему она не зашла тогда ко мне? И почему она сказала «спроси у Наташи»?

Еле сдерживая эмоции, Наташа медленно вы­тащила диск из музыкального центра и, отвер­нувшись от Антона к окну чтобы он не видел ее лицо, вздохнула.

— Я понятия не имею.

Не ври, вы же подруги, что происходит? От­вечай, Липатова. Иначе я вообще не буду с тобой разговаривать. Для меня это очень важно.

Если тебе так важно, то сам и выясняй! — взорвалась Наташа. — А мне наплевать и на тебя, и на твою Аню.

Наташка, ну объясни мне все, пожалуй­ста, — мягко попросил Антон, меняя тактику, — понимаешь, мне Аня очень нравится и...

Наташа стояла посреди комнаты, не в силах что-либо сказать. Она до сих пор не могла пове­рить, что услышала слова, которые так боялась услышать. Чувствуя, что комок подступает к горлу, она схватила рюкзак и выскочила на улицу.

Аня шла из магазина с пакетом, полным про­дуктов, когда на нее налетела Липатова.

В магазин ходила, да? — язвительно спроси­ла Наташа. — Маме помогаешь? Какая умница!

Наташ, ты чего? — недоумевала Аня.

А ничего! Пришла сообщить тебе радост­ную новость. Я была у Антона, и мы поссорились. Первый раз за все время. Из-за тебя!

Аня удивленно моргала глазами, не понимая, правду говорит Наташа или только шутит.

— Ты, наверное, рада? — не унималась Липа­това. — Ты победила! Не волнуйся, я, в отличие от тебя, не буду путаться у вас под ногами. Вы меня больше не увидите: я уйду из школы, из группы, и вообще. Желаю счастья!

Заливаясь слезами, Наташа побежала по улице, а Аня так я осталась стоять с пакетом в руках. Из ступора ее вывел звонок отца.

— Знаешь, дан, я передумала, — сказала Прокопьева, решив, что хуже уже не будет, — я при­еду к тебе.

Через полчаса она вошла в квартиру Лизы, осторожно озираясь по сторонам, как шпионка в стане врага. Лиза и Михаил Алексеевич засуети­лись — ситуация была неловкая.

Вот, тапочки надень, а то пол холодный. — Лиза протянула Ане тапки.

Спасибо, — натянуто ответила Аня, без стеснения разглядывая женщину.

Ой, у меня же пирог в духовке, — спохвати­лась Лиза и убежала в кухню.

Анин папа наклонился к дочери и прошептал:

Ань, я все понимаю, но ты постарайся нор­мально, а?

Я постараюсь. Но обещать ничего не буду, — гордо сказала девушка.

Лея прошла в комнату, где уже был накрыт большой стол. Она недовольно уселась за него, всем видом показывая, что не собирается ничего есть. Вбежала Лиза с «Наполеоном» и принялась раскладывать еду Ане и Михаилу Алексеевичу. Анин папа тут же начал есть.

Аня, а почему ты не ешь? — озабоченно спросила Лиза.

А я не хочу, я дома поела.

Ну хотя бы попробуй, — попросил папа, — Лиза так старалась.

Аня нехотя взяла вилку и принялась есть.

Салат «Мимоза» у мамы вкуснее получает­ся, — язвительно сказала она, дожевывая.

А пирог? Он просто необыкновенный! — похвалил Анин папа.

Тоже ничего, но мне вот тот салат понравил­ся, с ананасами.

А это я не сама, — смущаясь, ответила Ли­за. — Это мы с Мишей в магазине купили.

Повисла неловкая пауза, и Михаил Алексеевич решил сменить тему.

А знаешь, как Лиза здорово играет на гитаре! Все на слух может подобрать. Лизонька, сыграй нам что-нибудь.

Ерунда, на самом деле, — скромно ответила Лиза, доставая гитару.

Женщина начала играть романс, и Аня неволь­но заслушалась. Оказалось, что Лиза и правда потрясающе музыкальна, и в какой-то момент Ане даже захотелось взять у нее пару уроков, чтобы поразить девчонок. Когда Лиза закончила, Михаил Алексеевич и Аня зааплодировали.

— Аня у нас тоже играет. У них в школе даже своя рок-группа, — похвастался папа.

-  Сыграешь? — спросила Лиза, протягивая гитару.

После вас не буду, — ответила Аня.

Теперь ей было стыдно за свое поведение. Ли­за оказалась не таким уж плохим человеком, и, в конце концов, она не была виновата в том, что полюбила ее отца.

Степнов и водитель такси выгружали носилки с Кулеминым, а Лена носилась кругом, стараясь помочь. Увидев в глазах деда слезы, девушка за­суетилась еще больше.

Дед, тебе больно?

Да нет, войну вспомнил, — старик смахнул слезу, — меня однажды так же вот два лейтенан­тика тащили, в квартире Петра Никаноровича сгрузили на кровать, Лена принялась его укрывать.

Виктор Михайлович, вы прямо наш спаси­тель! — восхищенно сказал Кулемин, глядя на Степнова. — Сначала роман таскали, а теперь вот автора.

Сколько я вам должна за машину? — спро­сила Лена.

Ты, Кулемина, думай, что говоришь! — воз­мутился физрук, замахав на нее руками. — Какие деньги? И знать ничего не хочу.

Ленка, не спорь с педагогом! — пригро­зил дед.

...Наташа прибежала домой в слезах, заперлась в своей комнате и принялась громко бренчать на гитаре. Несколько раз она пыталась сыграть люби­мую мелодию, но у нее не выходило. В конце концов девушка швырнула гитару на кровать, упала рядом и, зарывшись лицом в подушку, заревела.