Онлайн книга «Вернусь, когда ручьи побегут»
|
– Замолчи! – Надя шарахнула по столу ладонью. Щеки и губы ее побелели. Симочка опустила лицо в ладони, ссутулилась и громко, отчаянно всхлипнула: – Я… я… – Что?! – почти одновременно воскликнули Надя и Саша. – Я… я… – заикалась Сима. – Б-беременна… Обе женщины замерли и уставились на Симочку, не сразу осознав смысл сказанного. Первой вышла из оцепенения Надя. – Симочка, так это же здорово, – растерянно пролепетала она. Сима не ответила, продолжая судорожно всхлипывать, замотала головой. – От кого? – спросила тогда Александра. Из гостиной послышались громкие возбужденные голоса, что-то упало со стола и разбилось. В кухню влетел, тяжело дыша, всклокоченный Вадим. Вслед ему послышался Ванькин крик: «Да я таких умельцев в гробу видал!» – Ты кого, вообще, привела в дом? Это же хамло! Александра подняла брови. – Ты про Ваньку, что ли? – Он же всех задрал! Орет, что все инженеры – говно, что мы даже инструкцию по эксплуатации написать толком не умеем, после таких, как мы, ему все переделывать приходится… Про танки стал лекцию читать. – Это классовая пролетарская ненависть, – объяснила Александра. – Вечно ты какую-то шваль в дом тянешь! – брезгливо поморщился Вадим. – Сейчас пойду вышвырну его к чертовой матери! – Нет, это я его вышвырну! – сказала Надя, вставая. – Причем с удовольствием. Через минуту она тащила по коридору упирающегося Ивана. – Сам до дому дойдешь или такси вызвать? – Сам! – Иван никак не мог попасть в рукава куртки. – Постойте, а в бутылочку играть? – вспомнил он, посмотрел на Александру и расплылся в мутной улыбке. Стоявший рядом Вадим по-хозяйски положил руку на плечо жены. – В бутылочку играть не будем! – сказал он твердо. – Это почему? – полез на рожон Иван. Вадим распахнул дверь и подтолкнул его к выходу. Ванька сбросил его руку, обжег черным взглядом – несколько секунд они ненавистно смотрели друг на друга в упор, – потом процедил сквозь зубы «да пошел ты!» и ушел не попрощавшись. – Какой позор! – сказала Надя. – Иван, он и есть Иван, – подытожил Вадим, справляясь с волнением, и посмотрел на смеющуюся Сашу. – Ты уж, мамочка, будь добра, избавь нас на будущее от присутствия своего школьного товарища. Когда вернулись в гостиную, Александра, оглядев оставшихся гостей, поинтересовалась: – А где наш Паша? – Паша спит в детской, – сказал кто-то. – Надо его разбудить! – Не надо, – попросила Надя. – А я уже здесь! – раздался из коридора голос Паши. Он вошел в комнату свежий со сна, частично протрезвевший, зябко потер руки, присел рядом с Надей. – Господа, предлагаю тост за любовь! – За любовь уже пили, старик, – напомнил Герман, подбирая крошки бисквита с блюдечка. – Да и потом, нам пора. – Я не помню, чтобы пили за любовь! – сказала Александра. Она пошарила глазами по столу и разочарованно протянула: – Кажется, все выпито. – Э, нет, Сашуля, – сказал Паша. – Я не так прост, как ты думаешь. Он нырнул с головой под стол, покряхтел и извлек едва початую бутылку сольватированной водки. Победно водрузил ее на стол и легонько положил руку на Надино колено. – Между прочим, твоя жена звонила, разыскивала, сказала, что заедет за тобой на машине, – сказал Вадим, предупредительно пощелкивая пальцами по бутылке. – Да ты что! – упал духом Паша. Надя сбросила его руку с колена. – Надюша, это… я сейчас объясню. – Молчи, мужчина, твое слово двадцать третьего февраля, – парировала Надя, нервно куснула пирожное «эклер» и отерла уголки губ большим и указательным пальцами. В комнату вошла Симочка, умытая, с припухшими глазами, шмыгнула на свое место рядом с Левой. Он наклонился к жене: – Что с тобой? – спросил, вглядываясь в ее лицо с неподдельным беспокойством. Это были его первые «человеческие» слова за долгое время, обращенные к жене. – Ничего, – расцвела она в улыбке и несмело погладила Леву по рукаву рубашки. Александра налила себе полную рюмку водки; Надя отследила исподлобья ее жест и отвернулась. – За любовь! – провозгласила Саша. – Все пьют стоя! Никто, кроме нее, не встал, но все выпили. Маргарита Сергеевна махнула рюмку до дна; лицо ее вдруг размягчилось, наполнилось улыбкой, и в нем проступило почти трогательное выражение, как у юной школьницы. – Поднимите руку, кто верит в вечную любовь! – потребовала Саша. Герман сказал с легким раздражением: – Сестра! Ну ты же взрослая женщина… Все чувства со временем притупляются. – Не все! – К сожалению, все, – печально и гордо сказала Марго. – А чувство любви – в первую очередь. – Тогда и жить не имеет смысла! – выкрикнула Александра, и голос ее сорвался. – Какие же вы все слабаки! – Конечно, где уж нам! – развел руками Герман. Вадим встал из-за стола. – Я за сигаретами схожу. Надя хотела было предупреждающе прижать Сашину ногу под столом, чтобы остановить подругу, но поняла безнадежность затеи и, смирившись, сидела, опустив голову и глядя себе на руки, потирая колечко с бриллиантовой крошкой, ожидая самого худшего. Александру несло. Она говорила яростно, почти на крике. Так кричат, проливая кровь за святую веру: только вечная любовь единственно достойна человека! Только через любовь к мужчине можно познать Бога! Но… у людей слабые сердца, они не выдерживают долго сильного заряда – ни любви, ни боли, ни отчаяния, ни восторга! «Все проходит!» – они говорят, чтоб оправдать свои слабые сердца, и это так бездарно, так невыносимо, так… больно! Она вдруг сбилась, сжала руки перед грудью и горячо попросила, будто в комнате не было ни одной живой души, как перед алтарем: «Господи! Спаси сердце мое окаянное от огня всепожирающего!» «Боже мой, какой ужас!» – подумала Маргарита Сергеевна, наконец догадавшись, что происходит с дочерью. Надя, у которой начали сдавать нервы, резко встала – стул под ней опрокинулся, – приобняла Александру. – Саша, тебе надо отдохнуть. Саша не сопротивлялась, бессильно упала на Надино плечо. – Пойдем в спальню, я помогу тебе лечь… – Нет, – мотнула головой Саша, – не буду в спальне! В детскую! В детской она рухнула на кровать и заплакала. – Тише, тише, – успокаивала Надя, пытаясь поднести стакан с водой к ее губам. Сашу колотило. Наде с трудом удалось ее раздеть и уложить в постель. |