Книга Румо, или Чудеса в темноте, страница 37 – Вальтер Моэрс

ИНСТРУМЕНТЫ ИСЧЕЗНУВШИХ КРОХ

Духи познания, жужжавшие вокруг доктора Колибриля, засуетились еще сильнее.

— Теперь попробуем активировать инструменты! — крикнул Колибриль. — Готовы?

— Конечно, готов! — отозвался Смейк.

— Тогда вытяните шесть верхних лапок и дотроньтесь до стенок лодки справа и слева от себя.

Смейк повиновался. На ощупь внутренние стенки машины оказались мягкими и теплыми, когда он дотронулся до них сразу шестью лапками. Там, где Смейк касался стенок, вспыхивал оранжевый свет. Мотор постукивал все быстрее.

— Отлично! — обрадовался Колибриль. — Теперь погладьте машину!

— Что?

— Погладьте стенку — все равно где!

— Вы серьезно?

— Это тактильная стадия ласкового управления. Делайте, что говорят!

Смейк послушался. Обреченно вздохнув, он принялся поглаживать пальцами верхней правой лапки по теплой мягкой стенке. Оранжевый свет вспыхнул ярче, и по лодке прокатилась мощная вибрация.

— Превосходно! — подбадривал Колибриль. — Сработало.

Сквозь розовое стекло Смейк увидал, как в передней части машины появилось овальное окошко. Шум нарастал, а из отверстия, словно змея, выползла металлическая рука, державшая диковинный инструмент.

— Так я и знал! — торжествовал Колибриль. — Это амалориканский крюк!

— Ну-ну, — буркнул Смейк.

— Теперь пощекочите в другом месте! Скорей!

Смейк повиновался. Рядом с первым овальным окном появилось второе.

Оттуда выдвинулся еще один причудливый инструмент. Колибриль ликовал:

— Так-так! Я все верно рассчитал! Это галлюцигеновый ключ!

Колибриль старался держать себя в руках.

— Продолжайте гладить! В разных местах!

Смейк снова погладил стенку, открылось третье окошко, и появился еще один инструмент.

— Так-так! Опабинийские щипцы! Я так и знал! — Доктор совсем потерял голову.

Не дожидаясь команд Колибриля, Смейк продолжал поглаживать машину, и вот доктор уже радуется появлению четвертого инструмента.

— Иохойский жгутик! Да-да, он самый, никаких сомнений!

— Не останавливайтесь! — велел доктор.

— Так точно! — отчеканил Смейк. Теперь и его охватила неудержимая тяга к науке.

Показался пятый инструмент.

— Айсгеаийский винтоверт! — заверещал Колибриль. — Теперь почти весь комплект!

Смейк потер стенку в шестой раз, и из окошка появился шестой инструмент.

Колибрилю пришлось прикусить кулак, не то он бы впал в истерику.

— Одонтагрифский аспиратор! — простонал он. — Сегодня лучший день в моей жизни!

— Мне гладить дальше? — напомнил о себе Смейк.

— Все сходится! — торжествовал Колибриль. — Все, как я рассчитал!

Над лодкой повисла пестрая гирлянда взволнованно жужжавших духов знаний.

— Можете выходить, — крикнул Колибриль. — Это все, что я хотел увидеть.

Протиснувшись в отверстие, Смейк направился к доктору, весело разглядывавшему инструменты.

— Что теперь? — поинтересовался Смейк. У него тоже поднялось настроение. — Что будем делать с этими штуками? Оживим чье-то мертвое сердце? Бросим вызов смерти? Я готов на любую авантюру!

— Увы, у нас нет подходящего пациента, — рассмеялся Колибриль. — Да и я увидел все, что хотел.

— Как? И это все? — Смейк и не пытался скрыть разочарование.

— Все? — изумился Колибриль, приняв серьезный вид. — Да известно ли вам, что вы только что совершили?

— Я по-прежнему не понимаю, как такие крохотные инструменты могут победить смерть, — сказал Смейк.

— Это трудно объяснить, — начал Колибриль. — Скажем так: для того чтобы вновь запустить мертвое сердце, не нужен сильный толчок. Напротив: он должен быть ничтожно мал. В самом центре любого сердца имеется шесть микроскопических контактов: тончайшие нервные окончания, миниатюрные артерии, мельчайшие мышцы — невероятно чувствительные. Современная медицина даже не знает про эти контакты: они так малы, что разглядеть их можно лишь в оцтокуляр. Так вот, если одновременно коснуться их амалориканским крюком, галлюцигеновым ключом, опабинийскими щипцами, айсгеаийским винтовертом, одонтагрифским аспиратором и иохойским жгутиком, сердце снова заработает — неважно, почему оно остановилось. Понимаете?

— Нет, — признался Смейк.

— Что ж, возможно, однажды мы все увидим своими глазами, — произнес Колибриль. Он подал знак духам знаний, и те еще торопливее закружились вокруг подкровной лодки и инструментов. — Не желаете ли осмотреть круги знаний?

— С удовольствием, — кивнул Смейк. — Рад, что был вам полезен. Может, вы упомянете обо мне в диссертации.

— Вы удостоитесь особой сноски, — пообещал доктор.

Румо по-прежнему терял силы. Чавканье в ушах не прекращалось, и теперь вольпертингер понял, что тени высасывают из него не мозг, а силы, волю, саму жизнь.

Он напрягся. Нападавшие так удивились, что на секунду перестали чавкать. А может, дело в том, что Румо вдруг на что-то наткнулся левой лапой? На что-то не только холодное и скользкое, но и определенно твердое. Румо уцепился изо всех сил. «Странно, — мелькнуло у него в голове, — похоже на язык циклопа».

ЦВЕТ ЗНАНИЯ

Смейк очутился у подножия сооружения, состоявшего из круглых полупрозрачных разноцветных дисков размером с большой дом. Диски висели друг над другом на расстоянии нескольких метров, уходя высоко в небо Оцтафана.

— А как попасть внутрь? — спросил Смейк. — Что нужно делать?