Онлайн книга «Румо, или Чудеса в темноте»
|
Разумеется, это совершенно ребяческое, ненаучное наблюдение. Дерево никуда не девается, а просто скрывается из виду. Зачем я все это пишу? Понятия не имею. Лейденский человечек ведет себя странно. Всю его неповоротливость как рукой сняло, теперь он постоянно в движении. Шлепает кругами в своей жиже, бормочет что-то невнятно или резвится, как ребенок во время купания. Иногда часами бьется головой о стекло, нервируя меня монотонным гулом. Завтра, судя по всему, аураграмма будет готова. День 19 Поверить не могу! Хоть плачь! Преисполнившись ожиданий, спускаюсь утром вниз посмотреть на аураграмму, и — о, ужас — снимок получился смазанным! Наверное, кто-то забрался сюда ночью и перемешал эмульсию — другого объяснения я не вижу. Вся работа насмарку. Теперь либо начинать все с начала, либо уехать ни с чем. Нет настроения писать что-то еще. День 20 Все утро заново настраивал аураграф для съемки. Черта с два я уеду! Днем — повторная съемка. И затем снова ждать. День 21 Пять колибрилей на туманоптометре. Весь день ничего не делал. Раньше со мной такого не бывало. Впрочем, изменилось многое. Долго рассматривал себя в огромном зеркале, прежде отражавшем свет маяка. Зеркало выпуклое, отчего мое отражение смешно растянуто вширь. Если честно, я три часа не мог прийти в себя от смеха. Что-то переменилось. Такое впечатление, будто меня просеивают сквозь сито, причем оно пропускает только мои лучшие качества. И в результате получится новое, лучшее «я». День 22 Четыре колибриля. Лейденский человечек проявляет все больше странностей в поведении: пытается построить что-то из жидкости в бутылке. Вода проливается между крохотными пальчиками, но Гельмгольма это не останавливает, он продолжает попытки. «Одиночество — лучший друг безумия», — кажется, это сказал Гуццек Фано. Или Трипель Штейфок? День 23 Долго думал, кто бы мог испортить аураграмму. Подозреваю Гельмгольма. Он в заговоре против меня. Но с кем? И кто выпустил его из бутылки? Что, если я сам? День 24 Если бы плоское казалось смешным, все бы смеялись над тарелками. Пытался вспомнить кого-то, кого не знаю. День 25 Все утро пытался выбраться с маяка через замочную скважину. Не смог. Нужно убить Гельмгольма. Но как? Смейк отложил дневник. Последние записи очень странные. Может, Колибриль шутит? Может, ему надоело вести дневник, и он просто дурачится? Смейк огляделся. Ему показалось, будто, пока он читал, доктор заглядывал через плечо. День 26 Не знаю, стоит ли об этом упоминать, но вчера вечером я встретил отца. Я было подумал, что это мое отражение в старом зеркале, но встретил его, поднимаясь по лестнице. Отец спускался мне навстречу и даже не удостоил взглядом. Все это очень странно, ведь мой отец умер пятьдесят лет назад. И подобные труднообъяснимые происшествия часто случаются в последнее время. Беспокоит ли это меня? Вообще-то, нет. И вот что странно: чем чаще происходят подобные вещи, тем меньше внимания я на них обращаю. Сколько там на оптометре? Да все равно. День 27 Неужели это я писал в предыдущие четыре дня? Ну да, почерк-то мой. Но что это за бред? Я что, спятил? Совершенно не помню последние четыре дня. Боюсь, я болен. Рецидив демонского гриппа? Чувствую себя нехорошо: я рассеян, нервничаю, меня бросает в жар. Если бы не аураграмма, которая вот-вот будет готова, давно забросил бы работу. День 28 Странная запись за вчерашний день. Предыдущие четыре записи, безусловно, мои. Но кто же вчера писал? Странно: почерк мой. Может, это карлик, которого я встретил на лестнице? Уж не околачивается ли тут где-нибудь мой двойник? Он-то и вступил в заговор с лейденским человечком. Надо быть начеку! Теперь даже самому себе нельзя верить ни на грош. Хотел сходить в город за покупками, но вновь не удалось выйти через замочную скважину. Мне следует похудеть. День 29 Похудел, как и планировал, потерял весь свой вес за один день. Одно неудобство: теперь я невидим, то есть меня не существует. Зато я стал беспрепятственно проходить в замочную скважину. Летаю в тумане, как вольный дух. Ночью из-под земли слышалась странная музыка. За рокотом волн я сумел разобрать таинственное послание, но его еще предстоит расшифровать. День 30 О, Набгау из Набогаув, винупоюсь бете! Я жутоничу Гольмгельма! Я жутоничу Бриликоля! О, Набгау из Набогаув, винупоюсь бете! О, Набгау из Набогаув, винупоюсь бете! Я жутоничу Гольмгельма! Я жутоничу Бриликоля! О, Набгау из Набогаув, винупоюсь бете! О, Набгау из Набогаув, винупоюсь бете! Я жутоничу Гольмгельма! Я жутоничу Бриликоля! О, Набгау из Набогаув, винупоюсь бете! Смейк пропустил несколько страниц — одни и те же бессмысленные каракули повторялись бесконечно. Что бы это все значило? Неужто Колибриль и впрямь спятил? Или подался в писатели и пишет роман для собственного удовольствия. Наконец снова пошел связный текст. День 31 Опять провал в памяти. Два дня! Неужели я написал всю эту галиматью? Что все это значит? Нет, так дальше не пойдет, нужно отсюда убираться. Проснувшись утром с сильной болью во всем теле, обнаружил, что трупик Гельмгольма плавает в бутылке. Может, его убил образец тумана? Или я? Сегодня днем займусь расшифровкой аураграммы. А завтра смазываю лыжи. День 32 Расшифровал аураграмму. Чувствую себя скверно, и не только от того, что я на ней увидел. Вероятно, остались считаные минуты, что я в твердой памяти, скоро туман опять сведет меня с ума. Некогда объяснять, вот лишь важнейшие факты. Первое: туман этот вовсе не явление природы, а живое существо. На аураграмме четко видна органическая структура. Возможно, я имею дело с живым газом. |