Онлайн книга «Перстень Ивана Грозного»
|
Машина перевалилась через кромку оврага и устремилась вниз, разгоняясь и подпрыгивая на ухабах. «Быстрее, быстрее, быстрее… скорее бы уже это кончилось», — успела подумать Елена — и тут все кончилось, кончилось страшным ударом и ослепительной вспышкой, после которой наступила бесконечная, бездонная темнота. Жарко в горнице. Печь изразцовая накалена, чуть не светится. Жарко в горнице, томно. На высокой кровати мечется молодая женщина, пот стекает по лицу. Лицо красно, измучено. Рожает. Рядом стоят мамки да прислужницы, шепчут, крестятся. — Ну, еще потерпи, милая! — Мочи нет… — Потерпи, болезная… вот мы тебе сейчас поясок освященный повяжем, он непременно поможет! В дверях показался высокий старый человек. Лицо властное, гордое — еще бы, сам великий князь Василий Иванович! Властное лицо от боли перекошено, от страха за молодую любимую жену. Сил нет глядеть, как она мучается. — Выйди, батюшка! — просит его мамка Ефросинья. — Негоже тебе здесь быть! Повернулся, вышел… тяжело идет по кремлевским покоям, словно тяжкий груз несет. И вдруг позади, за спиной крик раздался. Не женский крик — младенческий. Просветлело лицо князя, повернулся, поспешил назад, дитя свое увидеть. Вошел в горницу — а Ефросинья уже тянет к нему руки, а в руках — дитятко. Личико красно, сморщено, никакой лепоты, но таковы все новорожденные. — Мальчик! — радостно говорит Ефросинья. — Слава тебе, Господи! От сына перевел взгляд великий князь на жену, на Олену. Лицо бледное, истомленное, но в глазах светится радость. Радость и гордость. Еще бы — родила она наследника великому князю, родила будущего государя. И тут за окном словно день среди ночи вспыхнул — молния полыхнула вполнеба, озарила все окрест. И тут же загрохотало, загремело, словно целый воз железного товару опрокинулся перед великокняжеской палатой. Чисто было небо — и из чистого неба гроза разразилась… Закрестились няньки, запричитали: «Не к добру это! Как ни говори — недобрая примета!» Капитан Петр Лебедкин высунул голову из туалета и опасливо оглядел коридор. Служебный коридор был пуст, только где-то слышался начальственный голос, распекавший кого-то. Услышав этот голос, капитан отчего-то вздохнул, затем еще раз оглянулся и отважился выйти. Мелкими шагами, стараясь ступать как можно тише, он пересек коридор и буквально по стеночке двинулся дальше, поминутно вздрагивая и оглядываясь по сторонам. Скрипнула дверь в конце коридора, капитан тут же прыгнул испуганным зайцем в нишу первой же попавшейся двери и затаился. Кто-то вышел и направился в противоположную сторону. Лебедкин перевел дух, выпрямился и зашагал по коридору, печатая шаг. Идти было недалеко, вот он, его кабинет. Вдали показалась женская фигура, и капитан тут же рванул на себя дверь, захлопнул ее за собой и только тогда перевел дух. — Так жить нельзя! — прошипел он, запирая дверь на ключ. — Это не жизнь, а каторга какая-то. — Что, опять она? — сочувственно спросила его напарница Дуся. — Она. — Лебедкин рухнул на стул и вытер пот со лба. — Ну сил моих больше нет! — Выпей водички! — Дуся встала и подала ему с подоконника бутылку минералки. В кабинете тотчас стало тесно, как в купе поезда, ибо Дуся Самохвалова была женщиной внушительных габаритов. «Сто килограммов женской красоты», как она сама себя называла. Сто не сто, но девяносто пять там точно было. У Дуси всего было много — глаза, как круглые блюдца, рот до ушей, волосы буйно вились, не поддаваясь никакому гребешку, голос громкий. В общем, всего было много, но ничего лишнего, потому что от Дуси исходило такое обаяние, в ней было столько жизни и энергии, что, по образному выражению их бывшего начальника полковника Медведкина, эта энергия могла осветить небольшой поселок городского типа. Причем предохранители никогда не сгорят. Лебедкин вылакал полбутылки воды, и тут в дверь кто-то поскребся, затем ручка нерешительно качнулась. Лебедкин подавился водой, опрокинул бутылку и схватился за горло, чтобы не закашляться. Глаза его выкатились из орбит, и вид при этом был такой уморительный, что Дуся не удержалась и прыснула. — Товарищ капитан, вы здесь? — послышался женский голос за дверью. Лебедкин показал Дусе кулак. Она нахмурилась и шагнула было к двери, чтобы открыть. Что, в самом деле, не в детском саду находятся, а на рабочем месте, в полиции. Серьезное учреждение, тут не в игрушки играют. Но Лебедкин умоляюще прижал руки к груди и смотрел так жалостно, что Дуся не двинулась с места. Ручку еще подергали, потом напарники услышали понуро удаляющиеся шаги. — Господи, ну за какие грехи мне это наказание? — Капитан Лебедкин театрально воздел руки к потолку. — Ты, Петя, сам виноват, — вздохнула Дуся, — ты с потерпевшей неправильно разговаривал. Ты ей надежду дал. — Да ничего я ей не давал! — взвился Лебедкин. — Я ей сказал, что дело закрыто, что его признали несчастным случаем, что племянница ее сама утонула. По пьяному делу! — Вот про это ты точно не сказал, пожалел тетку. Мягкий ты очень, Петя, чувствительный, а это мешает жить и работать. Ты ведь и сам тогда немного сомневался, так? — Ну, так… — А она твои сомнения почувствовала и вцепилась в тебя, как клещ! Ну не нашли же в крови у той утопленницы ничего, кроме алкоголя! И того совсем немного. То есть несчастный случай это был, никто не виноват. Сама она виновата, что ночью пошла по мосткам прогуляться. Ну и свалилась в воду! Девка шальная была, ничего не боялась, а такие плохо кончают! Знаешь, что говорят: как веревочке ни виться, а рано или поздно гром все равно грянет… — Да знаю я, знаю, — с досадой отмахнулся Лебедкин, — а все равно червячок какой-то в душе свербит. Что-то тут не то… что-то не складывается… — Ну, Лебедкин! — Дуся с грохотом опрокинула стул. Стул ее был изготовлен знакомым столяром по особому заказу — в полтора раза шире обычного и гораздо прочнее. Столяр подарил Дусе этот стул в благодарность. Года два назад на его внучку напали в лифте, ударили по голове, вытащили из ушей грошовые сережки и денег взяли триста рублей. Больше не было. Девочка попала в больницу с сильнейшим сотрясением мозга. Хорошо, что соседи вовремя подоспели, «Скорую» вызвали. Дуся тогда буквально рыла землю носом, уж очень разозлилась. Невыносимо было смотреть в глаза деда. Дочка его умерла молодой, они с женой воспитывали девочку сами как могли, у них никого больше не было. И вот такое… Коллеги только пожимали плечами — никого, мол, ты не найдешь. Сколько таких случаев! Нападают наркоманы на девчонок, потому что мужчину посильнее боятся, можно отпор получить. И тетки, что постарше, всегда начеку, в сумку так вцепятся — только с руками оторвать можно. И в лифт с незнакомцами ни за что не войдут. Так что девчонки беспечные — самый их наркоманской контингент. Или старухи, те по старой памяти никого не опасаются. |