Книга Клинки императора, страница 24 – Брайан Стейвли

Однако за восемь лет между сыном императора и воришкой из Ароматного Квартала, как ни странно, установились товарищеские отношения. Как и сказал Блерим Панно, монахи хин не обращали внимания на различия в статусе и воспитании, так что через какое-то время мальчики забыли о том, что родители Акйила, которых он никогда не знал, были повешены согласно законам, установленным Каденовым отцом, и что когда-нибудь, если юноши вновь вернутся к своим прежним занятиям, самого Акйила могут казнить по приказу, на котором Каден поставит свою печать.

– Как бы там ни было, – продолжал Акйил, разминая шею и потирая натруженную руку, – твои слезливые истории не стоят и кучки поросячьего дерьма. Я что-то не вижу, чтобы Тан доставал тебя сейчас.

– Преимущества общинной работы, – объяснил Каден, передавая другу следующую связку черепицы. – Пока я занят монастырскими трудами, Тан позволяет мне забыть о моем обучении.

– В таком случае, пожалуй, стоит растянуть эту работу.

С этими словами Акйил сунул связку черепицы Патеру и с довольным вздохом уселся на крышу. Каден посмотрел вниз, во двор монастыря. Клонящееся к закату солнце озаряло каменные строения и чахлые деревца. Было тепло, несмотря на то, что в темных углах еще прятались островки грязного снега. По гравийным дорожкам, склонив головы и погрузившись в размышления, прогуливались несколько монахов, а в тени медитационного корпуса щипали редкую весеннюю травку две отбившиеся от стада козы, но Шьял Нина, отрядившего их на починку крыши, нигде не было видно.

– Это были последние! – крикнул снизу Фирум. – Хотите, я залезу к вам?

– Не нужно, – прокричал Акйил в ответ. – Мы почти закончили!

– Правда? – скептически переспросил Каден, поглядывая на оставшиеся связки.

Он снова взглянул во двор. Для отлынивающих от работы у хин имелись суровые наказания, хотя Акйил, похоже, так и не выучил этот урок, да и Патер понемногу перенимал дурные привычки у старшего товарища.

– Кончай ты все время оглядываться, – укоризненно заметил Акйил, растягиваясь на черепице. – Никто не собирается нас здесь выслеживать.

– Ты в этом так уверен, что готов рискнуть получить порку?

– Конечно, уверен! – лениво отозвался тот, кладя голову на сплетенные пальцы и закрывая глаза. – Это была одна из первых вещей, которым я научился в Квартале: люди никогда не смотрят вверх.

Патер ссыпался к ним с верхушки крыши, позабыв про неуложенную связку черепицы.

– Это воровская мудрость, да? – жадно спросил он. – Правда, Акйил?

Каден простонал.

– Патер, сколько раз тебе говорить: нет никакой «воровской мудрости»! Это просто название, которое Акйил придумал для изобретенных им правил – кстати, они обычно не работают.

Акйил, приоткрыв один глаз, пронзил Кадена гневным взглядом.

– Не верь ему, Патер! Это действительно воровская мудрость, Каден просто никогда о ней не слышал, потому что провел свои молодые годы во дворце, где с ним носились как с писаной торбой. Скажи спасибо, что хоть здесь нашелся кто-то, способный позаботиться о твоем образовании… А кстати, Каден! – Он поспешил поменять тему, прежде чем тот успел обидеться на «писаную торбу». – Тан задает тебе столько работы, что мы так и не поговорили об этой козе, которую ты потерял.

При словах Акйила в мозгу Кадена всплыло непрошеное воспоминание – сама-ан, картинка зарезанной козы, – а вместе с ним пришел холодный, ползучий страх, встопорщивший кожу между лопатками. Это, конечно, была небрежность мышления – позволить словам другого диктовать содержание своих мыслей; поэтому он сразу же отбросил и образ, и эмоцию. Впрочем, вечернее солнце было теплым, ветерок доносил до крыши смолистый аромат можжевельника, и не было большой беды в том, чтобы позволить себе отдохнуть пару минут, прежде чем снова идти разыскивать умиала. Бросив еще один взгляд в сторону монастыря, Каден устроился на черепице рядом со своими друзьями.

– Что ты хочешь знать? – спросил он.

– Это ты мне скажи, – отозвался Акйил, поворачиваясь и опираясь на локоть. – Я знаю только, что коза была растерзана. И что ты не нашел никаких следов…

– И еще мозги! – вклинился Патер. – Кто-то съел ее мозги!

Каден кивнул. Он воссоздавал в памяти эти события чаще, чем признавался, однако так и не смог ничего добавить к прежнему воспоминанию.

– Да, примерно так.

– Это был лич! – объявил Патер, протискиваясь между двумя старшими товарищами и возбужденно жестикулируя. – Это мог сделать лич!

Акйил ленивым взмахом руки отмел нелепое предположение.

– Патер, что может понадобиться личу в Костистых горах, да еще посреди зимы?

– А может, он скрывается! Может, его соседи узнали, что он лич, и ему пришлось бежать посреди ночи. Или нет, – продолжал вдохновенно придумывать мальчишка. – Он, наверное, наложил на кого-нибудь кеннинг! Что-то жуткое, и…

– …и потом пришел к нам, чтобы резать наших коз? – хохотнул Акйил.

– Ну а что? Они действительно так делают, – возразил Патер. – Едят мозги и пьют кровь, и все такое.

Каден покачал головой.

– Ничего подобного, Патер. Они такие же люди, как и мы, просто… извращенные.

– Они плохие! – убежденно воскликнул мальчик. – Поэтому их всех надо повесить или обезглавить!

– Они действительно плохие, – согласился Каден. – И мы действительно должны их казнить. Но не потому, что они пьют кровь.

– Вообще-то они могут пить кровь, – некстати заметил Акйил, тыча Патера под ребра, чтобы подзадорить его.

Каден снова покачал головой.

– Мы должны казнить личей, потому что они обладают слишком большим могуществом. Нельзя допускать, чтобы кто-то имел возможность искажать ткань реальности по своей прихоти. Только боги могут иметь такую власть.

Сотни лет назад Атмани, правители-личи, потеряли рассудок и едва не уничтожили весь мир. Каждый раз, когда Каденом овладевало сомнение в том, что личи заслуживают ту ненависть и поношения, которые их окружают, ему достаточно было вспомнить их историю.

– Слишком много власти! – воскликнул Акйил. – Слишком большое могущество! И это я слышу от человека, который, поцелуй его Кент, однажды станет аннурским императором!

– Если верить Тану, у меня в голове недостаточно мозгов даже для того, чтобы стать хорошим монахом, – фыркнул Каден.

– Тебе и необязательно становиться монахом. Ты ведь собираешься править половиной мира!

– Может, и так, – с сомнением протянул Каден.

Сейчас Рассветный дворец и Нетесаный трон казались невероятно далекими, словно смутное воспоминание о детском сне. Как знать, может быть, его отец будет править еще тридцать лет – лет, которые Каден проведет в Ашк-лане, таская воду, перекрывая крыши и получая побои от своего умиала, а как же еще.