Книга Изгой, страница 50 – Юрий Никитин

— Скажи яснее, — попросил он.

Она чувствовала холодок опасности, но сказала отчетливо:

— Богоборец не показывался уже несколько лет. Похоже, что-то его не устраивает в самом Совете... но что, он сам не знает. Во всяком случае, мы уже давно работаем без него. И что же? Да ничего. Ничего не изменится, если он не появится вообще! Мы все так же сможем работать, только у нас будут руки развязаны.

Она осеклась, но слова уже сказаны, все притихли, зыркают друг на друга исподтишка, молчат. Да, создание Совета Семерых Тайных покончило с распрями между чародеями, но все помнят прежние жестокие схватки, а многолетняя виртуозная борьба Россохи и Беркута вообще вошла в легенды.

Короед завозился, сказал нерешительно:

— Но что будет, если Богоборец вернется?

Беркут сказал при полном молчании остальных:

— Да ничего. Он один из нас. Его место остается за ним. Но я согласен с Хакамой: пора нам несколько вернуть наши позиции... которые были утеряны. Утеряны при формировании Совета. Полагаю, что если проголосуем теперь, то большинство голосов...

Россоха вскочил:

— Погодите!.. Именно эти вопросы нельзя пересматривать! Это же основа нашей работы.

— Пересматривать можно все, — громыхнул Беркут немедленно, словно все время помнил про их старую вражду. — Только стоит ли?.. Хакама права в другом: роль Богоборца все еще чересчур... чересчур. Он один из нас, так он говорит, и мы так говорим, но все по-мним, что он нас согнал в этот Совет, как стадо баранов, огромной дубиной!

Россоха возразил:

— Ты считаешь, что Совет Семерых — плохо?

— Это прекрасно, — отпарировал Беркут. — Мне только не нравится, что он согнал нас силой. Я это помню все время! Это грызет мою гордость, как сто тысяч короедов грызут трухлявый пень!

Хакама сдержанно улыбалась. Похоже, Беркут, один из самых сильных и яростных чародеев, на ее стороне. Вернее, на стороне тех, кто желал бы избавиться от тирании того сильного лесного человека, который явился неизвестно откуда, а потом канул неизвестно куда.

Но ненадолго канул, сказало ее сознание. Ненадолго. В твоей тайной комнате есть зеркало, в котором ты постоянно стараешься отыскать его след... А когда находишь, твое золото находит много храбрецов, готовых побороться хоть с Богоборцем, хоть с любым чудовищем.

— И еще одно, — сказала она громко, — но очень важное! Да, мы все потеряли свою мощь... как маги. У нас остались капли... которыми просто пренебрегаем. Чему радоваться в этой ситуации? Да хотя бы тому, что Богоборец потерял ее точно так же, как и мы. Сейчас он не сильнее обыкновенного здорового молодого... или не совсем молодого деревенского парня.

Беркут спросил с интересом:

— Почему деревенского?

— Насколько знаю, он никогда не учился воинским наукам, не умеет владеть мечом, никогда не носил доспехи. И он все-таки очень молод... что его тридцать или сорок лет в сравнении с нашими сотнями? Мы за это время не только многое узнали о людях, но и перепробовали множество занятий, профессий, сменили увлечения десятки раз... Вот Россоха, при всем его смиренном виде, владеет всеми видами оружия лучше, чем любой из героев, потому что когда-то ему нравилось бродить с мечом в мускулистой руке и чистить землю от чудовищ. Но, кроме того, он знает все существующие науки, и эти знания теперь ему нравятся больше надоевших драк с мечами и топорами. Все мы знаем очень много, чего не знает Богоборец!.. А самое главное, за время существования Совета Семерых Тайных мы узнали все тайны всех правителей, знаем все их спрятанные сокровища, знаем где в горах залегает золото или серебро, знаем, где россыпи драгоценных камней, знаем... знаем все, что можно было узнать!.. А вот Богоборец этого не знает. Он искал не знания, а нечто помимо знаний... он даже сам не знает, что он искал.

Короед спросил осторожно:

— Но... не нашел? Хакама фыркнула:

— Как будто такое можно найти!

— Найти можно все...

— Если это зачарованный меч, — отпарировала она, — или сундук с сокровищами!.. Но он искал нечто странное, что заставило бы человека... любого человека!.. и нас в том числе, вести жизнь только праведную, правильную и никогда не совершать нехороших поступков!

Беркут заржал, Хакама очень хорошо скопировала интонацию Богоборца. Остальные колдуны посмеивались тише, но все вздыхали свободнее, плечи расправились. Странен и нелеп человек, который сам себе связывает руки. Человек должен быть свободен в совершении и хороших, и нехороших поступков, ибо сегодня они нехорошие, а завтра уже считаются вообще прекрасными и достойными.

Беркут спросил прямо:

— И что ты предлагаешь?

— Всего лишь отыскать Богоборца, — ответила она осторожно. — Выяснить, не привлекая его внимания, в самом ли деле он потерял, как и мы, мощь чародея...

Одобрительный ропот поддержал ее слова. Все же страшатся, поняла она, что вдруг да у Богоборца каким-то образом сохранилось магии больше. Все помнят ту страшную мощь, что он выявил...

— А потом? — потребовал Россоха.

Хакама всмотрелась в его лицо, чародей чересчур напряжён, этому лучше правды не говорить... да и всем лучше не говорить, не дураки, догадаются. Доскажут мысленно то, что она не досказала.

— Потом попытаться узнать, — продолжила она осторожно, — что он собирается делать... Всегда можно спровоцировать на разговор на постоялом дворе за чашей вина. Если он намерен и дальше скитаться по дорогам и расспрашивать бродяг, как жить правильно, то пусть так и дальше...

— А если он готовится вернуться?

— Тогда сейчас надо подготовить ряд условий, — отрезала она, — за которые будем держаться! Мы сохраняем Совет Семерых, который он создал... но взамен мы обретаем свободу от тех нелепых ограничений, которые он нам поставил! Только и всего.

Колдуны переглядывались, только Ковакко морщился, кряхтел, наконец, сказал с откровенной досадой:

— О чем мы говорим? Разве нам не понятно, что надо делать? Почему таимся друг от друга? Россоха спросил настороженно:

— Ты о чем?

— О том, о чем каждый из нас думает, — отрезал Ковакко. — Мы — чародеи! А этот Богоборец — чужак. Он был чужаком и останется чужаком. Опасным чужаком! Мы воевали друг с другом, верно. Но мы знали, чего друг от друга ожидать. Мы и сейчас, хоть во многом остались врагами, но все равно мы один другому ближе, чем к этому чужаку... который постоянно угрожает нам. Давайте говорить откровенно... Для нас жизнь человеческая ничего не стоит. Не важно чья: жизнь правителя, мага или простолюдина. Так почему бы не воспользоваться ситуацией?

— Что ты предлагаешь?

— Да просто уничтожить эту помеху, — отрезал Ковакко. — Тихо-тихо!.. Я еще не все сказал. Другого случая у нас, может быть, не окажется. А сейчас случай очень удобный. Да, мы все потеряли мощь магов. Но зато нас шестеро, а он — один. У нас вся мощь правителей над правителями, мы можем одним словом двинуть целые армии, заставить переселиться народы, мы можем разослать по всем дорогам вооруженных конников, которые и раньше полагались не на магию, а на свои мечи и копья!.. Что мне нужно доказывать вам полное и абсолютное преимущество человека с мечом над одиноким и безоружным?