Книга Буревестники, страница 43 – Филиппа Грегори

– Я плакала о тебе, Фрейзе. Я сказала всем горожанам о тебе и том, как я жалею, что не была к тебе добра.

– И ты наверняка посетовала, что не поцеловала честного парня, когда он вежливо об этом попросил, а вместо этого швырнула его в грязь… тогда в Витторито?

Ишрак утвердительно склонила голову, безмолвно соглашаясь с Фрейзе.

– Но сейчас ты можешь наверстать упущенное, – произнес Фрейзе.

К его изумлению, Ишрак не отказала – хоть он и ожидал получить за столь наглую просьбу оплеуху. Однако Ишрак шагнула к нему и накрыла ладонью котенка, словно желая приласкать их обоих. А второй рукой она обхватила Фрейзе за шею, притянула к себе – и поцеловала, нежно и крепко, прямо в губы, а он втянул в себя ее дыхание и ощутил влажность ее податливого рта.

* * *

В их общей спальне Ишрак ждала возвращения Изольды с церковной службы. Когда та вошла, Ишрак помогла ей снять плащ и повесила его на спинку стула. Изольда устроилась на трехногой табуретке, а Ишрак встала у подруги за спиной и развязала ленту, которая стягивала светлые волосы девушки. Затем она расплела ей косы, распуская волосы. Медленно и тщательно она расчесывала золотистые локоны, пока они гладкими тяжелыми завитками не легли Изольде на плечи, и вновь заплела ей косы на ночь. После этого девушки поменялись местами: теперь Изольда расчесала и заплела густые волосы подруги, закручивая их пальцами.

– Правда, это Божья милость, что он жив? – тихо проговорила она. – Я зажгла за Фрейзе полдюжины свечей в церкви и вознесла благодарственную молитву.

Ишрак улыбнулась:

– О да.

– Он нагнал нас у церкви! Он просто ликовал!

– Да, так я и думала.

– Ты отдала ему котенка?

Ишрак кивнула.

– Он был доволен?

– Да.

Сдержанные ответы Ишрак заставили Изольду насторожиться. Она укоризненно дернула Ишрак за толстую темную косу.

– Чего ты мне не рассказываешь?

Ишрак повернулась к подруге:

– А откуда ты узнала, что я о чем-то умалчиваю?

– Фрейзе прямо светился от счастья. А ты сейчас выглядишь точно так же, как он. Что между вами произошло?

Ишрак не спешила с ответом.

– Тебе это не понравится, – предупредила она.

– Но я не буду тебя осуждать. Поверь мне! И не буду сердиться? Фрейзе обещал тебе пожизненно служить, как и мне?

– О нет. Фрейзе не считает меня знатной дамой. Он не хочет быть моим прислужником. Он спросил, не пожалела ли я, что сбросила его в грязь в Витторито. И я сказала, что, он, конечно же, прав.

– Ты перед ним извинилась? – уточнила пораженная Изольда. – Ты ведь никогда ни у кого не просишь прощения!

– А у него я попросила.

– И все?

– А еще я призналась Фрейзе, как я жалею, что тогда я отвергла его, даже не поцеловав.

– Ишрак! – притворно возмутилась Изольда. – Разве можно так говорить? Что он подумал о тебе?

– Это еще пустяки! Он спросил, можно ли ему теперь меня поцеловать.

– А как же иначе! Надеюсь, ты мягко ему отказала?

– Нет, – хладнокровно отозвалась Ишрак. – Мне и самой этого хотелось. Поэтому я сама его поцеловала.

Изольда едва не лишилась дара речи. Уронив гребень, она изумленно воззрилась на Ишрак, лицо которой отражалось в небольшом зеркальце.

– Ты его поцеловала?

Девушка кивнула:

– Да.

– Как ты могла такое допустить? Я понимаю, что ты обрадовалась благополучному возвращению Фрейзе – как и мы все, – но, Ишрак, ты просто потеряла голову! Как ты могла ему такое позволить? Слуге???

– Я ничего не разрешала. Я не «позволяла ему», как ты выразилась.

– Он тебя принудил? – ужаснулась Изольда.

– Нет! Я сделала это по своей воле.

Изольда заморгала:

– Но, Ишрак – а твоя честь?

Девушка встретилась с ошеломленным взглядом подруги.

– А! Честь!..

– Что ты хочешь сказать?

– Я вдруг почувствовала, что для меня нет ничего важнее того, что Фрейзе, которого я считала погибшим, выжил и вернулся к нам. Я считала, что он пропал без вести, а он вдруг появился, точно такой же, как и раньше. Я была счастлива… а остальное не имело никакого значения.

Изольда наморщила лоб:

– Если так, то тебе следовало подарить Фрейзе ленту для волос или какую-нибудь иную мелочь. Ты могла протянуть ему руку для скромного поцелуя. Но опуститься до такого, Ишрак! А как же твоя честь благородной дамы?

– Меня от этого тошнит, – нетерпеливо бросила Ишрак. – Суди сама, Изольда, – сегодня в церкви горожане усомнились в нашей репутации только потому, что мы мылись в озере, где обычно купаются местные ребята. Как будто самое главное – это то, как дама ведет себя в присутствии мальчишек! А я хочу, чтобы меня воспринимали, как человека, а не как вещь, которую можно спрятать в шкаф или запереть в сундуке! Один может прикасаться к моей руке, другому дозволено видеть мое лицо, а кому-то даже заговорить со мной нельзя. Если моя честь – нечто реальное, то она не может зависеть от того, смотрит ли на меня мужчина, прикасается ли он к моим пальцам или целует меня в губы. Если я порядочная женщина, то такой я всегда и останусь. И почему столь строгие запреты касаются именно женщин, а не мужчин?.. Какая разница, что я на себя надену и как я буду выглядеть для окружающих невежд! Дело в моем уважении ко мне самой – а не в том, какой меня видит мир, и не в том, что именно происходит. Я знаю себя и никогда не унижусь до греха, Изольда! Я не ставлю себя в неловкое положение и не совершаю поступков, которые считаю неправильными. Я добропорядочная женщина, независимо от того, закрываю ли я лицо вуалью и прячу ли под убором туго заплетенные волосы. Я решила, что могу, не поступаясь честью, подарить ему поцелуй, о котором он меня когда-то просил. Я очень этого хотела.

– Дама должна оставаться неприкосновенной до свадьбы! – напомнила ей Изольда то нерушимое правило, которое им обеим внушали с детства. – Муж должен быть уверен в том, что его невеста не знала другого. Никому не позволено приблизиться к даме до ее замужества! Допустим лишь поцелуй руки, Ишрак. Будущий муж должен быть уверен, что она не испытывала желания, не допускала прикосновений.

– Нет! – заявила Ишрак. – Ты – благородная дама и вступишь в брак с каким-нибудь знатным лордом. Но ты уже будешь знать любовь и испытывать желание.

– Не буду! – насупилась Изольда. – Я ни за что такого не допущу.

– Но в жизни есть нечто более важное, чем стремление соответствовать мужскому представлению о порядочной женщине! – воскликнула Ишрак. – Мы уехали из замка и сбежали из монастыря вовсе не для того, чтобы жить, как будто мы так и остались в заточении.