Онлайн книга «Колодезь с черной водой»
|
Она думала очень-очень быстро. Конечно, его надо сейчас завернуть во что-то теплое, согреть, забрать домой, вымыть, обработать от вшей голову, раны смазать зеленкой, уложить спать. И вызвать врача. Вот. Видимо, надо снять с себя куртку, завернуть его, взять на руки и идти. Он наверняка легкий. Кожа да кости. А если вшей домой занесу? Дети завшивеют. Господи, помоги мне! Помоги мне снять с себя куртку, завернуть в нее ребенка и – ничего не бояться! – Помоги мне, собачка! – продолжал звать мальчик. Да! Собачка, да! Люша вспомнила о мясе для собачки. Она очень быстро, трясущимися пальцами развернула антрекот и протянула его дрожащему псу. Тот недоверчиво, осторожно взял мясо с ее руки и принялся заглатывать его. – Что тут у вас происходит? Это ваш ребенок? – услышала Люша рядом с собой уверенный мужской голос. Голос барина-начальника, сытого и глухого к чужим страданиям. – И мой, и ваш, и ничей, – злобно сказала она, не поворачиваясь в сторону голоса. – Слушайте, что он говорит. Спрашивающий начальник замолк, вслушиваясь. А потом свалил. Люша не видела его, не хотелось смотреть на раскормленную рожу хозяина жизни, она просто почувствовала, что рядом никого нет. И начала медленно снимать с себя куртку. – Хорош раздеваться, – услышала она вновь голос любопытного к чужому горю индивидуума. – У вас есть лучший вариант? Пиджаком своим поделитесь? Или депутатским значком? – вспылила она, повернувшись, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза мордоворота, не нюхавшего беды. Мордоворот (ну, почти мордоворот, – крупный качок, но с человеческим лицом) серьезно смотрел на нее. В руках его было развернутое уже одеяло, готовое принять в свое лоно гибнущего ребенка. Люша сделала полшажка в сторону, и мальчик в долю секунды оказался завернутым в одеяло и – на руках у мужчины. – Он весь горит, у него температура под сорок, – сообщил владелец одеяла. – Вы что собирались делать, когда куртку снимали? – Думала, домой отнесу, вымою, зеленкой промажу раны. Потом от вшей средством… Потом к врачу, – залепетала Люша. – Одинокая? Пьющая? – спросил мужчина. Он нес куль с ребенком куда-то. Люша еле за ним поспевала. Очень хотелось ответить саркастично, что, мол, одинокая, пьющая, нюхающая и так далее. Ему-то какое дело? Она ж не спрашивает его ни о чем. – Двое детей. Не пьющая. Но обязательно запью, как только дети вырастут. Довольны? А сам как? Одинокий? Пьющий? – Одинокий, – ответил благополучный мужик. – По случаю и пьющий. Не алкоголик. – Ага, – подтвердила Люша, – все алкоголики говорят, что они не алкоголики. – Тоже верно. Но я пока нет. Точно – не алкоголик. Люше в ногу что-то уткнулось. Собачий нос! Как же она забыла! Собачка, к которой обращался из последних сил ребенок, неотступно шла за ними. Они подошли к большой машине. В марках Люша не разбиралась принципиально. Дорогущий внедорожник. Дело не в этом. Что это он затеял? Куда собрался везти ребенка? Между тем мужик открыл заднюю дверь машины и уложил на сиденье мальчика. Потом поднял дверь багажника и показал собаке рукой, запрыгивай, мол. Та немедленно повиновалась. И после этого благородный спаситель обратился к Люше: – Что делать будем? – Я же сказала. Отвезите нас ко мне домой. Только в аптеку заедем. Там у меня школьная подруга директор. Она проконсультирует, что ему дать от температуры. – Нет, – покачал головой мужик. – В больницу его надо. Полный осмотр, диагностика, комплексное лечение. И как можно быстрее. Я его в больницу отвезу. Там и в органы соответствующие отзвонят: ребенок-то при смерти у нас. Неизвестный, брошенный кем-то ребенок. Найдут тех, кто его в такое состояние привел. Ну, и так далее. – А как я узнаю, что вы его именно в больницу? – начала Люша. – Ну как? Вместе же поедем! – удивился мужик. – Вместе нашли, вместе поедем. Ясное дело. Она молча залезла на высокое сиденье рядом с водителем. – Вы тут близко живете? – спросил мужик, выруливая. – Совсем рядом. Вон, за магазином мой дом виден, большой, сталинский. – Так это и мой дом! – воскликнул новый знакомец. – Что это я вас раньше не видел? – И я вас не видела. – Я тут, правда, не так давно живу. Квартиру свою разменял, большую. Дом за городом купил и однушку тут вот. Раньше мы все за городом жили. До развода. А сейчас тут. И до работы близко. А вы тут старожил? – В этом доме – больше пятнадцати лет. Вышла замуж, муж здесь квартиру купил. А родительский дом тоже очень близко, я сюда потому и хотела, чтоб из своего района не уезжать. – Да и я раньше тоже тут недалеко жил. Странно, что не встречались. – Не до того нам было, чтоб встречаться, – сказала почему-то Люша. – Ну да. Это точно. Не до того. Я вот женился-разводился. Только-только мозги на место встали. – И я женилась-разводилась. Муж потом ушел. А квартиру мне оставил. Спасибо ему. – А чего ушел-то? – Другую встретил. Моложе, красивее. – И детей не пожалел? – Не было у нас детей. Это у меня потом дети появились. От другого. Но и с другим – не сложилось. И все равно! Но в какую больницу мы едем? – В очень хорошую, – коротко ответил собеседник. – Сейчас увидите. Меня, кстати, Иван зовут. Иван Юрьевич Духнов, если полностью. – А меня – Люша. Люсия Алексеевна Ярцева. Но так никто не называет. Так что – Люша. – Очень приятно, Люша. Классное имя! – Иван засмеялся. – Может, на «ты» будем? – Хорошо, давайте на «ты», то есть – давай. Иван позвонил кому-то и кратко объяснил ситуацию с ребенком. Просил, чтобы в приемный покой специалист сразу подошел, счет на секунды. – А ты кто, Иван, вообще-то? – спросила Люша. – Вообще-то врач. – Педиатр? – Люша в глубине души уже радовалась такому классному знакомству с врачом, к которому потом можно будет обратиться за помощью, если что с детьми стрясется. – Нет. Специальность – челюстно-лицевая хирургия. Пластический хирург. Я и в этой клинике работаю, и в частной. Так что здесь у нас все свои. Вылечим парня. – Точно? – Точно только Господь Бог знает, но нам не скажет. А мы будем надеяться и стараться. Они подъехали к зданию, над входом в которое значилось: «Приемный покой». У дверей уже стояли медсестры с каталкой, ждали их. Иван вынес мальчика. Глаза ребенка были закрыты. Он молчал. Понял, что помощь уже пришла и звать никого больше не надо? Или? Или доживает последние минуты жизни? Люшу трясло. Она шла, стараясь поспевать за широким шагом Ивана. – Ваш ребенок? – с оттенком неприязни, как показалось Люше, спросила у нее медсестра. |