Книга Тоннельщики, страница 58 – Александр Сапегин

– Даю выжимку, – снисходительно сказала ИИ. Будь у Марьи плечи, она непременно пожала бы ими. – Несмотря на кажущийся хаос, небесная механика, а тем паче гравитационное взаимодействие, подчинена жёстким законам. Все исключения скорее подтверждают правила.

– Ишь ты, какая умная стала, мне прямо страшно. С данной аксиомой я знаком, проходил в школе, – кивнул Богдан, – опустим фундамент. Давай дальше.

– Хорошо. Как видно на представленной схеме, гравитационная аномалия является жёстко структурированным образованием.

– Согласен. Шарик в пятнадцать парсеков за миллиарды лет мог давно рассосаться, а не рассасывается, значит, на него воздействуют как внутренние, так внешние факторы. Так?

– Так. Но это не главное, – Марья выдержала мхатовскую паузу, – Ли уверен, что конфигурация полей позволяет прыгать из центра сферы на внешнюю плоскость одним тяговым импульсом.

– Ну, и… Что?! – вскочить Богдану не дал медицинский дрои-массажист, удерживающий пострадавшую ногу в захвате. – Маша, детка моя, ты понимаешь, что эта информация из разряда «перед прочтением сжечь»?

– Понимаю, – спокойно ответила ИИ.

– И почему раньше об этом никто не додумался?

– А раньше кто-то составлял подробную карту полей Аюя? – вопросом на вопрос ответила Марья.

– Та-ак, всё равно, – проснувшийся скептик страдал неверием, – почему в Провале мы подобного не наблюдаем?

– Провал сжат подобно зерну чечевицы или веретену, конфигурация аномалии другая, да и мощность Провала не поддаётся никакому сравнению с Аюем. Это две несоизмеримые величины.

– Ладно, убедила… Как ты думаешь, каас догадываются об особенности аномалии?

– Вряд ли, иначе нас давно бы разложили на атомы. Надо быть Ли, чтобы задуматься до чего-то подобного. Таких уникумов раз-два и обчёлся на всю галактику.

– Кто ещё знает о ваших… вашей работе и, так сказать, результатах измышлений?

– Я, Ли, вы третий.

– Вызови Ли ко мне, посекретничаем с товарищем с глазу на глаз. Сдаётся мне, на Хань дорога ему отныне перекрыта, придётся парню довольствоваться Пандорой. Ничего, невеста приютит, пригреет и приласкает. Бабы у нас сердобольные. Марья, запиши под протокол…

Богдан продиктовал шестизначный цифровой код, присовокупив к нему буквенную бессмыслицу. Только что проект сотрудника с китайскими корнями получил высший уровень секретности и главный приоритет. На решение математических задач и прочие нужды исследователя передавалось семьдесят процентов ресурсов Марьи, а все результаты подвергались двойному шифрованию персональным кодом начальника участка. В случае повторной атаки на станцию Марья была обязана уничтожить блок с инфокристаллом, содержащим результаты исследований, а вся «святая» троица лишалась права сдачи в плен в любом виде. Хоть тушкой, хоть чучелком. Ли и Марья записывались в добровольные смертники в компании с Северовым.

– Шеф, за что?

– Зато ты теперь мотивирована, Маша. И я вместе с вами. Не переживай, будем живы – не помрём. Считай меня мстительным ублюдком, если тебе так будет спокойней.

– Массдетекторы фиксируют гравитационные возмущения в ста тысячах километров от оси ординат транспортного кольца, – сообщила Марья. – Есть транспортный переход. Наблюдаю сторожевой фрегат, тип «Цербер».

– Кто? Что говорит система определения цели? – рукав робы оттёр мгновенно выступивший на лбу пот.

– Свои, – в голосе Марьи чувствовалось облегчение. – Третий флот пожаловали. Срочно требуют дать начальство, торопыги.

– Не тормози, Маша. Выводи сюда.

– Есть!

* * *

Богдан не любил рыжих. Быть может, оттого, что в силу естественных мутаций и жёстко контролируемой евгенической программы на планетах Провала рыжих нет? Когда у тебя серебристая, золотая, красная или охряного цвета кожа, волосы какого угодна колера, но не рыжие. Цвет волос у коренных обитателей Провала варьируется весьма в широком спектре, а если приплести генетическую линию мультов с их синими, зелёными, фиолетовыми и красными – не рыжими, а насыщенно-красными или вишнёвого оттенка волосами, так вообще получается полная палитра на любой вкус. Или оттого, что все рыжие являлись выходцами с Земли или центральных миров Конфедерации, а между напыщенными землянами и «мужичьём» с окраин всегда стояла железобетонная стена менталитета. В конечном итоге причин может быть множество, но итог всегда оказывался однозначным: слова «рыжий» и «любовь» в разуме коренного ирийца были несовместимыми понятиями. Нет-нет, расистом, нацистом и видистом Северов не был, но не любил он веснушчатых, и всё тут. Видимо, мироздание знало о его слабости, поэтому в лице командира фрегата «Скорый» подсунуло лопоухого, веснушчатого, рыжего капитана третьего ранга Золотухина.

Командир боевого корабля так и остался безымянным. То ли он стеснялся имени-отчества, то ли считал, что в глазах гражданской штафирки выглядит солиднее, когда его называют «капитан Золотухин» или просто капитан, но со стороны это смотрелось забавно. Ладно, нехай с ним, каждый по-своему с ума сходит, Богдану бы со своими тараканами в голове разобраться, тут не до чужих насекомых, но Золотухин взбесил его с первой минуты разговора. Словно глухарь на току, не слыша чужих аргументов, каптри потребовал «сворачивать шарашку» и быть готовыми всем цыганским табором отчалить с объекта через шесть часов. Сначала Северову показалось, что он ослышался, взгляд в сторону визора Марьи и появление в воздухе голограммы стройной брюнетки, состроившей большие глаза, показали ошибочность первоначального домысла. Так-так, речевыми галлюцинациями никто не страдает.

– Товарищ капитан, вы сказали шесть часов? – выпрямился на кушетке Богдан.

– Так точно, вы меня правильно расслышали, – предельно вежливо подтвердил командир «Скорого».

– Кто отдал приказ об эвакуации строительного комплекса? – хмуро спросил Богдан, подозревая какой-то подвох.

– Вице-адмирал Крашенниников.

– Что, так прямо и сказал: «Шесть часов вам на сборы и ни секундой больше»? Могу ли я увидеть распечатку приказа с подтверждением шифр-кода?

Тут уже посмурнел и стушевался Золотухин. Ага, чувствуется личная инициатива:

– У вас нет соответствующего допуска, – нашёл выход он.

– Ничего, как видите, – Северов указал пальцем на зажатую меддроидом ногу, – я никуда не спешу. Меня вполне удовлетворит подтверждение приказа начальником главной строительной станции, в данном случае допуск к секретным шифрам не требуется. Порядок должен быть во всём, согласись, командир.

Любовь, не любовь, всё-таки ему с Золотухим детей не крестить, но совсем расплёвываться с военными не стоит. Люди они подневольные, только возомнившие себя старшими родственниками, которым позволяется помыкать младшим поколением, но собой помыкать Северов никому не позволит:

– Тем более, командир, мы никуда не сдвинемся с места, пока не вернётся с рейда к Свону корвет.