Книга Конец Смуты, страница 93 – Иван Оченков

— Мы рады приветствовать вас, ваше величество, — склонились в поклоне ратманы.

— По вашим физиономиям этого не скажешь, — усмехнулся я в ответ, — как наши дела?

— Необходимая сумма почти отсчитана, государь, — вышел вперед фон Экк.

— Чудесно, а что значит почти?

— В городе не так много серебра, — немного замялся бургомистр.

— Ничего не имею против золота, друг мой, надеюсь, вы не хотите попросить у меня отсрочки?

— Именно об этом мы и собирались просить у ваше величества.

— Сколько уже собрано?

— Сто двадцать тысяч талеров серебром и тридцать три тысячи золотых дукатов. Кроме того собрано почти десять тысяч марок серебра.

— Хм, это примерно на…

— Восемьдесят тысяч талеров, — тут же пояснил фон Экк.

Я испытующе взглянул на рижского бургомистра пытаясь понять, в чем именно он меня обманул. На первый взгляд все было неплохо, но искреннее выражение преданности на его лице не оставляло сомнений, надул подлец!

— Вы хорошо потрудились, друг мой, а какая монета преобладает?

— Наша рижская, ваше величество, талеры, шиллинги, гроши. Дукаты тоже местные.

— Ах да, у вас же свой монетный двор, любопытно было бы взглянуть.

— Почтем за честь.

— Что же, я доволен вами господа. Если все пойдет и дальше столь хорошо, то я возможно не стану обналичивать ваши чеки на оставшиеся суммы. Вполне возможно, что на эти средства я сделаю заказы здешним мастерам. Россия большая страна и ей требуется много оружия, а изделия ваших мастеров совсем не дурны. Кроме того, полагаю, через ваш порт могли бы идти и прочие русские товары. И кстати, не только русские. Я ожидаю в самом скором времени значительное увеличение транзита товаров из Персии. На наше счастье персы постоянно воюют с османами, так что торговый путь по Волге может оказаться весьма востребованным.

Скепсис, отразившийся на лицах ратманов, был настолько явственным, что его можно было бы намазать на хлеб. Ну, ничего-ничего, Москва тоже не сразу строилась.

— Не задерживаю вас более господа, — отпустил я их и обернулся к Каролю, — еще есть дела?

— Да, государь, к вам просится на прием некий господин Отто Райх.

— Кто таков?

— Купец из Ростока, член братства черноголовых.

— Какого-какого братства?

— Братство святого Маврикия, здешнее объединение холостых купцов.

— Здешнего объединения холостых купцов из Ростока, — проговорил я про себя, однако! Ладно, разберемся. Что-нибудь еще?

— Что делать с Юленшерной?

— Он жив?

— Пока да, правда не может говорить, но врачи утверждают, что его жизнь вне опасности.

— Живучая сволочь. Кстати, где он?

— Здесь в замке, за ним ухаживает госпожа Буксгевден.

— Э…тетушка Мария Констанция?

— Нет, мой кайзер, Регина Аделаида.

— Какого черта?

— Бедная девушка так просила разрешить ей, что я не нашел в себе сил отказать.

— А что об этом думает старый барон?

— Господин Отто не в восторге, но они собирались объявить о помолвке. Молодая фройлян заявила, что хотя и не давала клятв перед алтарем, но не намерена от них отступать.

— И достался же такому мерзавцу такой бриллиант! Но ничего, долго это не продлится. Карл Юхан давно заслужил виселицу и скоро с ней познакомится.

— Ваше величество, могу я просить о вашем снисхождении к этому человеку?

— Проклятье! Откуда у тебя такие идеи?

— Ну… — замялся фон Гершов в ответ.

— Лёлик, посмотри мне в глаза!

— Государь, я просто не хочу чтобы…

— Прекрасные глаза Регины Аделаиды стали печальными, так?

— Да, — обреченно мотнул головой командир моей гвардии, — но как вы догадались?

— О боже, парень, да ты же самый близкий мне человек, я тебя насквозь вижу… Ладно, глаза у тебя сейчас, как у Болика тогда…

— Ваше величество, я никогда не предам вас!

— Не сомневаюсь, дружище, но, по-моему, ты собираешься предать себя и эту славную девушку.

— Почему вы так говорите?

— Святые угодники! Скажи мне, велики ли твои шансы, если Карл Юхан останется жив?

— Я не хочу и не могу получать преимущество таким образом!

— Вот как? Похоже, ты серьезно увлекся, раз совсем не думаешь о себе. Но попробуй взглянуть на дело с другой стороны. Мы ведь с тобой прекрасно знаем что за человек этот граф Юленшерна. Скажи мне, хорошо ли будет, если Регина Аделаида достанется этому негодяю? Не хочешь думать о себе, побеспокойся хотя бы о ней! Ладно, пошли, навестим нашего заключенного.

Всякий орденский замок, в свое время, задумывался не только как военное укрепление, но и как тюрьма для непокорных. Рижский не был исключением, и потому в нем не было недостатка в специальных помещениях. В одном из них, более менее, светлом и располагался Карл Юхан. Очевидно, эта комната изначально предназначалась для содержания важных персон, и минимальный комфорт в нем наличествовал. Молодой ярл лежал на кровати с перевязанным горлом и слушал, как его невеста читает ему довольно увесистую книгу. При нашем появлении девушка поднялась и, подойдя к изголовью своего подопечного, склонилась в реверансе.

— Рад видеть вас в добром здравии, фройлян, — поприветствовал я Регину Аделаиду, игнорируя ее жениха.

— Здравствуйте, ваше величество.

— Славная нынче погодка, не находите? Право, чем сидеть взаперти лучше бы прогулялись по свежему воздуху.

— Благодарю вас, но я не могу оставить бедного господина Юленшерну.

Я отметил про себя, что девушка не назвала своего подопечного по имени или женихом, стало быть, особой близости между ними нет.

— Бедный господин Юленшерна, — проговорил я, упирая на слово «бедный», — сам выбрал свою судьбу и последует по ней без вашей помощи.

— Не будьте столь жестокосердны! — горячо воскликнула девушка, — любой брат вступился бы за честь своей сестры подобной ситуации.

— Что простите?

Юная фройлян прикусила губу, после своих слов, а Карл Юхан отчаянно вытаращив глаза, пытался что-то сказать, но из его горла вырывались лишь хрипы.

— Незачем так кричать, мой друг, — соизволил я обратить внимание на заключенного, — здесь нет глухих! Не знаю что и, самое главное, как вы рассказали госпоже Буксгевден о наших взаимоотношениях, но с удовольствием бы послушал эту историю.

На лице Карла Юхана было написано: — «хрен вы от меня что узнаете», а его невеста плотно сжала губы и смотрела в сторону. Обойдя вокруг кровати, я увидел грифельную доску, вроде тех, что используют школяры. В моей голове тут же мелькнуло подозрение и я, сделав шаг вперед, схватил Карла Юхана за руку. Как и следовало ожидать, пальцы его были испачканы во время написания очередного пасквиля.