Книга Луна-парк, страница 91 – Ричард Лаймон

– Я сделан из железа. Это нервная дрожь, или ты замерзла?

– Как черт. А все эти нервы и треволнения я оставила в прошлой жизни.

– Выходит, мы ничего не испортили, – сказал он.

– Да, ты ведь не сжег стейки.

– Я счастливчик.

Они покрепче прижались друг к другу, и Робин почувствовала исходящее от Нейта тепло. Оно обволакивало ее целиком, унимая дрожь, но не изгоняя ее полностью. Там, где ее тело не касалось Нейта, она ощущала холод. Холод, напоминавший ей о промозглых октябрьских ветрах.

– Мы могли бы подождать в доме, – сказал он.

– Со мной уже все в порядке. Ну, почти.

– Кстати, вода в джакузи наверняка уже хоть немного нагрелась.

– А долго она вообще греется?

– Точно не знаю, но там уже наверняка гораздо теплее, чем здесь.

– Так какого черта мы делаем в бассейне?

– Целуемся.

– Но мы же не целуемся.

– А по-моему, целуемся. – Он прижался приоткрытым ртом к губам Робин. Его влажные губы сначала показались ей холодными. Зато язык был теплым. Обхватив ее обеими руками, он сделал шаг назад. Робин повисла на нем, обхватив руками и ногами. А потом почувствовала холод, когда он вытащил ее из воды.

Развернувшись, он поднял ее еще выше и усадил на кафельную плитку джакузи.

– Спасибо за доставку, – сказала она.

– Пойду включу пузырьки.

Он отошел от Робин, нарушив их теплую связь. От холода у нее чуть не свело дыхание, но лишь на мгновение, пока она не повернулась и не погрузилась в нежную, успокаивающую воду джакузи. Вода была совсем не горячая. Ни теплая, ни холодная. Просто… хорошая. Вздохнув, Робин облокотилась на гладкий бортик, погрузившись в воду по плечи, и вытянула ноги. Вдруг она ощутила, что ее левое бедро словно бы обдувает теплый летний ветерок. Пощупав там рукой, она почувствовала давление и отыскала в нижней части бортика небольшое отверстие, из которого струилась горячая вода. Чуть подвинувшись, Робин устроилась прямо перед ним. Тепло согревало спину и распространялось вокруг. Она застонала от блаженства.

Вдруг раздалось бульканье, и вода в джакузи вспенилась. Робин показалось, что ее кожа пошла мурашками.

Из темноты появился Нейт. Он держал в руках бокалы, бутылку и полотенца. Поставив все это возле бортика джакузи, он наполнил бокалы, опустился в воду и протянул один Робин. Она сделала глоток. Во рту вино казалось прохладным, но стоило его проглотить, как по всему телу разлилось приятное тепло.

Нейт сидел напротив, только голова и рука с бокалом выступали из воды. Все остальное было едва различимо среди бурлящих пузырьков. Лица в темноте тоже было почти не разглядеть. Оно выглядело каким-то искаженным, незнакомым.

– Ты похож на буку, – сказала Робин.

– Благодарю за комплимент. А ты сейчас вылитая Злая Королева из сказки.

Робин усмехнулась:

– Кто на свете всех милее?..

Она почувствовала, как он нежно поглаживает ее одной ногой:

– Всем известно, что это Робин. Пташка Робин.

Пташка Робин. Без яичек.

Поппинсак.

– Меня так называл один бомж, – сказала она. Вода полностью нагрелась и была необыкновенно теплой. Уютной. Над поверхностью джакузи поднимался пар, слегка розовея в свете фонарей. Робин глотнула еще вина.

– Пташка Робин, – сказала она. – «Робин, птичка-невеличка, и ни одного яичка».

– Вот скотина, – пробормотал Нейт.

– Весельчак. С первого взгляда он мне здорово понравился. Поппинсак его звали. Красиво говорил! Чем-то он похож на странствующего лекаря из старых ковбойских фильмов. Такой, знаешь, ездит в фургончике, торгует эликсиром от всех хворей. И одет соответственно. Видел бы ты его куртку из оленьей кожи и усаженный перьями котелок! – Нейт резко отдернул ногу. – Колоритный персонаж. Он пришелся мне по душе, а потом выяснилось, что он меня обчистил.

– Обчистил тебя?

– Да. Пока я спала на пляже. Еще до того, как мы с ним познакомились и он угостил меня чаем. Представляешь, он был со мной такой душка, а перед тем выкинул эдакую пакость.

Нейт медленно покачал головой.

Эта история о краже сидела у Робин глубоко внутри и казалась слишком личной, чтобы посвящать в нее Нейта, но начав рассказ, она испытала огромное облегчение. Нужно рассказать ему все.

– Он вытащил у меня деньги. Деньги, которые я хранила в нижнем белье. – При этих словах она ожидала от Нейта бурной реакции. Таковой не последовало. – Я спала, а он залез мне в трусы и… Бог знает, что там еще делали его… шаловливые ручонки. А наутро он как ни в чем не бывало познакомился со мной и называл птичкой-невеличкой.

Нейт пробормотал что-то, но его слова заглушило бульканье воды.

– Что?

– Ничего.

– Убила бы скотину.

– Я уже.

– Что? – спросила Робин.

– Я убил его.

Пораженная, она уставилась на Нейта. Поставив бокал, она подошла к нему и опустилась на колени, положив руки ему на бедра.

– Старикан с такими усами, как у моржа? – спросил он.

– Да.

– Я убил его в четверг ночью.

– Я не верю, – проговорила Робин. Но она верила: Нейт выглядел слишком мрачным, чтобы шутить. – Как?..

– Ты сама знаешь, кто такие троллеры.

– Ты троллер?

– Был им. Сейчас уже нет. После того что случилось с тем стариком, у меня погас запал. Это было ужасно. И виноват в этом я. Без меня они бы не смогли включить колесо обозрения. У меня был ключ. Конечно, мы не хотели, чтобы он упал, но…

– Как это вышло?

– Мы приковали его наручниками к поручню безопасности на одной из кабинок и подняли вверх. Поручень не выдержал. Он сорвался. Сорвался с огромной высоты и всю дорогу кричал. И тогда я вывез его тело на доске для серфинга в океан. Просто вывез и скинул.

– Боже… – пробормотала она.

– Это было в тот же вечер, когда я встретил тебя.

Она вспомнила, как той ночью поджидала Поппинсака. Как сидела в тумане с ножом наголо, а потом испугалась и убралась подальше, к домику за пределами городского пляжа.

– Я тогда пыталась отловить его сама, – сказала она. – Хотела вернуть свои деньги. Поэтому я сидела и поджидала его в дюнах.

– В общем, мы убили его.

– Мне кажется, появись он тогда, я бы сделала то же самое. У меня был нож… И я хотела причинить ему настоящую боль. Хотела отплатить ему сторицей.

– Что ж… После того как он с тобой обошелся, мне стало немного легче. Но пусть даже он получил по заслугам… мне тошно об этом думать.