Онлайн книга «Тревожных симптомов нет. День гнева»
|
– Странно! – сказал Казановак. – Я никак не могу понять, почему все отделы могут работать ритмично, и только во «Времена и Нравы» сыпятся посетители, как в рог изобилия? И никто не хочет считаться с тем, что у Казановака не две головы, а всего лишь одна! Смущенный новой для него интерпретацией свойств рога изобилия, Курочкин не нашелся что ответить. Между тем Казановак отвел от него взгляд и обратился к девице лет семнадцати, сидевшей в углу за пультом: – Маша! Какая же это набедренная повязка древнего полинезийца?! Это же плавки мужские безразмерные, двадцатый век. Пора уже немножко разбираться в таких вещах! – Разбираюсь не хуже вас! – дерзко ответила девица. – Как это вам нравится? – обратился Казановак непосредственно к Курочкину. – Нынешняя молодежь! Курочкин изобразил на своем лице сочувствие. – Попробуйте снова набрать индекс, – продолжал Казановак. – Тринадцать эм дробь четыреста тридцать один. – У меня не десять рук! – огрызнулась Маша. – Вот наберу вам копье, потом займусь повязкой. По-видимому, дела, которые вершил отдел «Времена и Нравы», были под силу только мифическим десятируким двуглавым существам. Однако не прошло и трех минут, как получивший и копье, и повязку Казановак снова обернулся в сторону Курочкина: – Чем могу служить? – Мне нужно подобрать реквизит. – Куда именно? – Иудея, первый век. На какую-то долю секунды в бесстрастных глазах Казановака мелькнула искорка одобрения. Он придвинул к себе лежавший на столе толстый фолиант и, послюнив палец, начал листать страницы. – Вот! Курочкин подошел к столу и взглянул через плечо Казановака на выцветший рисунок, изображавший человека в длинном лапсердаке, с ермолкой на голове, обутого в старинные штиблеты с резинками. – Ну как, смотрится? – самодовольно спросил Казановак. – Боюсь, что не совсем, – осторожно ответил Курочкин. – Мне кажется, что это… несколько более поздняя эпоха. – Ага! – Казановак снова послюнил палец. – Я уже знаю, что вам нужно. Полюбуйтесь! На этот раз на рассмотрение Курочкина был представлен наряд бухарского еврея. Однако и этот вариант был отвергнут. – Не понимаю! – В голосе Казановака прозвучала обида. – Какой же костюмчик вы себе, в конце концов, мыслите? – Что-нибудь… – Курочкин задумался. – Что-нибудь, так сказать, в библейском стиле. Ну, скажем, белая холщовая рубаха… – Холщовых нет, – сухо сказал Казановак, – только синтетика. – Ну, пусть синтетика, – печально согласился Курочкин. – Еще что? – Дальше – хитон, тоже желательно белый. – Что такое хитон? – поинтересовалась Маша. – Хитон – это… Как вам объяснить? Такое одеяние, похоже на плащ, только свободнее. После долгих поисков в одном из каталогов было обнаружено нечто белое с капюшоном, закрывающим лицо и снабженным прорезями для глаз. – Подходит? – Как будто подходит, – нерешительно подтвердил Курочкин. – Маша, набери! Маша набрала шифр, и лента транспортера доставила откуда-то снизу аккуратно перевязанный пакет. – Примерьте! – сказал Казановак, разрезая ножиком бечевку. Глаза, прикрытые контактными линзами, в обрамлении капюшона выглядели столь необычно, что Маша захохотала: – Ой не могу! Умора! – Ничего смешного нет! – одернул ее Казановак. – Очень практичная одежда для тамошнего климата. И головного убора не нужно, защищает от солнечных лучей. Не хотите, можете откинуть на плечи. Хитончик – первый сорт, совсем новый. Наклейку разрешается сорвать. Курочкин нагнулся и отодрал от подола ярлык с надписью: «Театральные мастерские. Наряд кудесника. Размер 50, рост 3. 100 % нейлона». – Так… – Казановак оглядел его с ног до головы. – Какая обувь? – Сандалии. Выбор сандалий не представлял труда. По совету Маши остановились на толстых рубчатых подошвах из пластика, украшенных позолоченными ремешками. – Носочки свои оставите или подобрать? – спросил Казановак. – Нет, сандалии носят на босу ногу. – Кальсоны, трусы или плавки? – поинтересовалась Маша. – Не знаю, – растерянно сказал Курочкин. – Может быть, лучше набедренную повязку? – Можно и повязку. А вы умеете ее повязывать? – Тогда лучше плавки, – поспешно ответил Курочкин, устрашенный перспективой прохождения инструктажа у такой решительной особы. – Как хотите. – Переодевайтесь! – Казановак указал ему на кабину в глубине комнаты. – Свои вещички свяжите в узелок. Получите их после возвращения. Спустя несколько минут Курочкин вышел из примерочной во всем великолепии нового наряда. – Ну как? – спросил он, поворачиваясь кругом. – Впечатляет! – сказала Маша. – Если б я ночью такого увидела, честное слово, родила бы со страха. – Ну вот, – сказал Казановак, – теперь – индивидуальный пакет, и можете смело отправляться. – Он пошарил в ящике стола и извлек оттуда черную коробочку. – Получайте! – Что тут? – поинтересовался Курочкин. – Обычный набор. Шприц-ампула комплексного антибиотика, мазь от насекомых и одна ампула противошоковой сыворотки. На все случаи жизни. Теперь все! – Как все, а деньги? – спросил обескураженный Курочкин. – Какие еще деньги? – Полагаются же какие-то суточные, на самые необходимые расходы. – Суточные? Казановак почесал затылок и углубился в изучение какой-то книги. Он долго вычислял что-то на бумаге, рылся в ящике стола, сокрушенно вздыхал и снова писал на бумаге колонки цифр. Наконец жестом ростовщика он выбросил на стол горсть монет: – Вот, получайте! На четыре дня – двадцать динариев. – Почему же на четыре? – День отбытия и день прибытия считаются за один день, – пояснил Казановак. Курочкин понятия не имел, что это за сумма. – Простите, – робко спросил он, – двадцать динариев – это много или мало? То есть я хотел спросить… в общем, я не представляю себе… – Ну, копей царя Соломона вы на них не купите, но прокормиться хватит, – ответил Казановак, обнаружив при этом недюжинное знание экономической ситуации на Ближнем Востоке в эпоху римского владычества. – Все? – Еще две бутылки водки, – попросил Курочкин, вспомнив совет Плевако. – Если можно, то пшеничной. |