Книга Магия безумия, страница 28 – А. Г. Говард

Обдирая щеку о каменистую землю, я поворачиваюсь и взглядываю на сотни быстро моргающих глаз.

– Это правда! – вскрикивает чудовище с белой розой вместо головы. – А веер у тебя тоже есть?

Вытянув шею, я киваю. От этого в левую ноздрю забивается земля.

– Отпразднуем! – кричат цветы и передают по кругу ведерко с тлей.

– Думаешь, это она? Через столько лет? – спрашивает цветок с розовыми лепестками, жуя.

– Она очень похожа на ты-знаешь-кого.

– Чертово семя, это же очевидно, – добавляет Розовый цветок.

– У нее глаза тигровой лилии.

– Вы только подумайте, – говорит одно из растений и сует себе в рот истошно вопящую тлю. – Скоро мы опять обретем связь с сердцем Страны Чудес!

Роза низко наклоняется и пристально смотрит на меня.

– Значит, ты здесь, чтобы всё исправить?

Я пытаюсь заглянуть в просвет между стеблями-телами. Джеб уже почти перерезал свои зеленые путы. Еще немножко. Преодолевая страх, сжимающий грудь, я заставляю себя ответить:

– Да. Всё исправить.

– Давно пора. Вытащить корни из почвы мы можем, а переплыть море – нет, даже на лодке. Нам нельзя отрываться от земли. Кто-то должен открыть для нас путь к сердцу Страны Чудес. Для этого нужно осушить слезы Алисы. Это твоя задача!

– Слушай, слушай! – восклицают цветы хором. – Твоя задача – исправить ее ошибки!

Роза щелкает колючими пальцами, приказывая остальным молчать.

– Ты должна пересечь море и найти остров из черного песка. В сердце Страны Чудес тебя ждет Мудрая. Она сидит там с самого начала времен. Она курит трубку мудрости. Спроси у нее, что надо сделать.

– Курит трубку? Это Гусеница? – спрашиваю я.

Мои враги разражаются злобным смехом.

– Гусеница, – фыркает Розовый цветок. – Да, наверное. Так ее назвала та, другая.

– Другая? – спрашиваю я.

– Другая ты, – отвечает Белая Роза. – Та, чьи слезы превратились в море, которое отделило нас от наших родичей. Самое время ее потомку прийти и исправить ошибки.

Прежде чем я успеваю ответить, вперед выходит оранжевое чудовище. Из его рта спадают тонкие побеги, на кончиках пальцев растет жгучая крапива.

– Попросим осьминоржа перевезти девочку за море. Предложим ему эльфийского рыцаря. Его кровь дороже всего золота во дворце Королевы Слоновой Кости. Осьминорж сможет обменять ее на гору устриц и навсегда избавиться от голода. От такой сделки он не откажется.

– Этот юноша не рыцарь, – возражает Роза. – Он спустился сюда вместе с ней.

Оранжевое чудище качает лепестками.

– Он был послан сопровождать ее. У него изумрудные глаза, а на подбородке – драгоценный камень, в который превратилась капля крови. Несомненно и безусловно, это – эльф-рыцарь Белого двора.

Я пытаюсь успокоиться и извлечь какой-то смысл из услышанного.

Они думают, что гранатовый лабрет Джеба – знак подземца. Я украдкой смотрю на него, чтобы понять, слышал ли он это, но Джеба уже нет на прежнем месте.

– Он одет не как положено! – вопит Розовый цветок. – Давайте проверим, какие у парня уши!

Они оборачиваются.

– Он сбежал!

Услышав звук расстегиваемой молнии, цветы бросаются вперед, но Джеб успевает схватить пирожок.

Две секунды – и он вырастает. Развернувшись, как пружина, он заносит ногу в огромном ботинке для удара. Цветы вопят и сбиваются в один дрожащий букет.

Джеб величествен и изящен, как греческий бог. Он прекрасен и страшен в гневе. Он подцепляет кончик лозы, и я повисаю в воздухе, обвитая плющом и похожая на йо-йо.

Меня охватывает нервное возбуждение. Нужно освободиться… лозы слишком тугие… не могу сделать вдох…

– Я задыхаюсь!

Я пытаюсь разорвать плющ, но от этого лишь начинаю быстрее раскачиваться.

Сердце подкатывает к горлу. Цветы вопят и размахивают руками, но Джеб сгибает пальцы и прячет меня в кулаке – в уютной, приятной темноте.

– Тихо. Я тебя держу, Эл… – шепчет он, и я чувствую его дыхание, когда он разжимает ладонь.

Страх высоты борется во мне со свежеприобретенной клаустрофобией. Я качусь по теплой ладони, пока Джеб не останавливает меня большим пальцем, очень ласково и осторожно. Я замираю, лежа на спине, чтобы позволить ему распутать плющ. Его огромные мозолистые пальцы необыкновенно нежны, несмотря на величину.

Обретя свободу, я хватаю Джеба за палец, который больше меня, и прижимаюсь к нему лицом. Он пахнет травой, сахарной глазурью и всем тем, чем обычно пахнет Джеб, только гораздо сильнее. Мое сердце стучит о второй сустав.

– Спасибо, – говорю я, хотя и знаю, что он не слышит.

Джеб осторожно подносит ладонь к лицу. Глаза у него размером с чайные блюдечки – огромные, обрамленные ресницами, точно живой изгородью.

– Держись, – шепотом говорит он и сажает меня на плечо.

Я обхватываю ногами лямку рюкзака, засунув под нее, для надежности, одну руку и оба сапога. Джеб пинком переворачивает ведерко с тлей, возвращая насекомым свободу.

Он громко кричит на наших похитителей, и они спешно закапываются обратно в землю, превращаясь в самый обычный цветник. Джеб переступает через него одним шагом. Пусть скажут спасибо, что он их не раздавил.

Мы подходим к лодке, и Джеб подставляет ладонь, чтобы пересадить меня на скамейку. Древесные волокна похожи на песчаные дюны, занозы торчат, как иглы дикобраза. Я нахожу ровное местечко и жду.

Джеб кладет рюкзак на корме, отламывает кусок пирожка и подает мне на кончике пальца. Для него это просто крошка. Я ем с его руки, а потом закрываю глаза, когда мои кости и кожа начинают растягиваться, как резиновые ленты. Открыв глаза, я убеждаюсь, что сижу в лодке, в своем обычном виде, а Джеб, устроившись на корточках, тревожно смотрит на меня.

– Ты в порядке? – спрашивает он и растирает ладонями мои бедра.

Я щупаю живот.

– Вот гадость…

– Ага. Надеюсь, мы больше не будем меняться. Мне не понравилось.

Его пиджак лежит на дне лодки, обнаженные предплечья блестят от пота. Джеб взлохмачивает себе волосы и говорит:

– Эти перчатки спасли тебе жизнь. Как ты вообще додумалась их надеть?

Я не в силах объяснить словами мимолетное ощущение, а может быть, детское воспоминание, поэтому решаю замять вопрос.

– Так, случайно повезло.

Перед глазами у меня по-прежнему цветы, которые превращаются в чудовищ…

Как и сказал Джеб, это не та Страна Чудес, которую описал Льюис Кэрролл. Но до сих пор мои инстинкты нас не подводили. Спасибо незримому темному проводнику.