Книга Магия безумия, страница 42 – А. Г. Говард

Он наливает чай. Поднимается пар, и по комнате разносится запах меда и лимона.

– Во сне я Алиса и ищу Гусеницу, – говорю я. – Мне хотят отрубить голову. Гусеница – мой единственный союзник.

Я тру шею.

– Нет, не так. Чеширский кот тоже. Но ничего нельзя сделать. Кот потерял свое тело, а Гусеница… – Я смотрю на стеклянные домики и договариваю: – Это ты. Внутри кокона – ты.

Морфей со стуком опускает крышку чайника и поворачивается. Глаза у него округляются.

– Ты помнишь… Спустя столько лет ты помнишь подробности.

– Какие подробности?

Мои ноги подкашиваются, и я плотней запахиваю на себе одеяло.

Морфей указывает на кресло рядом с собой.

– Садись.

Я не двигаюсь с места. Тогда он берет меня за руку и ведет к креслу. На нем черные перчатки, вроде тех, что я видела во сне. Я уже собираюсь об этом сказать, но тут Морфей вручает мне чашку.

– Выпей чаю, и мы оживим эту историю.

Оживим?

Пока он наливает себе чаю, я делаю глоток. Сладкая горячая жидкость успокаивает саднящее горло. Я провожу пальцем по столу, на котором стоит блюдце. Столешница представляет собой черно-серебристую шахматную доску, накрытую листом стекла, который защищает ее от жидкости и царапин. Яшмовые фигурки – пешки, ферзи, ладьи и прочие – расставлены в необычном порядке. Над тремя серебряными клетками, как по волшебству, в воздухе висят какие-то сияющие надписи. Я наклоняюсь, чтобы прочитать их, и успеваю разобрать слова «океан» и «ладонь», но тут Морфей проводит рукой по стеклу и всё стирает.

– Что это было? – спрашиваю я.

– Так я слежу за твоими достижениями.

– «Достижениями»? Объясни, пожалуйста, – прошу я, отхлебнув еще чаю.

Морфей садится напротив и кладет шляпу на стол. Его крылья, раскинувшись, свисают по обе стороны кресла.

– Предпочту показать.

Он достает из ящичка в столе маленькую латунную коробку, открывает крышку и высыпает содержимое. По доске раскатывается набор крохотных шахматных фигурок. Они вырезаны из светло-зеленой яшмы – гусеница, которая курит кальян, кот с неподвижной нахальной улыбкой, маленькая девочка в платьице и переднике. Есть и другие персонажи, все знакомы. Мы с Морфеем играли этими фигурками, когда я бывала в Стране Чудес – во сне.

Я беру фигурку Алисы и обвожу пальцем контур передника. Мраморная и зеленоватая, она выглядит иначе, чем на картинках в книжке. Алиса кажется хрупкой, ценной и редкой, как камень, из которого сделана.

Морфей поднимает чашку и смотрит на меня поверх края, а затем с легким звяканьем ставит ее на блюдечко.

– Это всегда была твоя любимая фигурка.

Я одновременно польщена и испугана обожанием, которое читается на его лице. В моей душе возникает приятная ностальгическая дымка.

– Ты разыгрывал ими историю.

– О да. Или, точнее, мы ее смотрели.

– Смотрели?

Драгоценные камни вокруг глаз Морфея переливаются, обретая успокаивающий синий цвет.

– Как ты себя чувствуешь, Алисса?

Я удивленно морщу лоб.

– Нормально. А что?

Но едва я успеваю ответить, как комната начинает вращаться, и шахматные фигурки вместе с ней. Чашка опрокидывается, половина содержимого летит вверх. Я хватаюсь обеими руками за горло.

– Ты что-то подмешал в чай…

– Просто освежаю твое сознание. Ты должна расслабиться и стать легкой, как перышко, чтобы контролировать поток силы. Иначе магия будет вырываться вспышками, хаотично, как тогда в лечебнице.

Бесплотный голос Морфея витает вокруг. Люстра мигает – становится то светло, то темно.

– Ты хочешь сказать…

Нет, невозможно.

– Это я управляла той магией?

Одной мысли, что из-за меня Элисон чуть не задохнулась, достаточно, чтобы я ослабела до полуобморока.

– Скорее, не управляла, – насмешливо отвечает Морфей. – Ты была слишком расстроена, чтобы употребить магию как положено.

Я отчаянно ищу его посреди хаоса. Мне нужно увидеть лицо Морфея, чтобы понять, не шутит ли он.

– Но как?

– В ту секунду, когда ты признала возможность существования Страны Чудес, освободился вакуум сомнений, который раньше удерживал тебя в плену, – говорит он откуда-то сверху. – А теперь перестань мыслить как человек. Логика подземцев находится на смутной грани между здравым смыслом и безумием. Прими эту логику и представь, что шахматные фигурки оживают. Что́ ты увидишь, то и будет.

Полная сомнений, я кружусь в невесомости вместе с остальными предметами – стеклянными полками, шляпами, столом, шахматной доской. Водяные занавески постели превращаются в туннель, они вращаются и покачиваются, стараясь ничего не замочить. Фигурка Алисы выскальзывает из моей руки. А я пытаюсь справиться с головокружением.

Я нерешительно представляю, что фигурка может протянуть руку и коснуться меня, но она исчезает из виду.

– Жила-была девочка по имени Алиса, – говорит Морфей голосом, похожим на успокаивающее журчание. Я по-прежнему его не вижу. – Воплощенная невинность, прелесть, счастье и свет. Возможно, ее единственный недостаток заключался в том, что она была слишком…

– Любопытная, – договариваю я, и в это мгновение шахматные фигурки увеличиваются до человеческого роста.

Я усиленно пытаюсь представить их живыми – воображаю, как кровь наполняет резные тела и бежит по венам наподобие горных ручьев, как легкие расширяются и посылают кислород к бьющимся каменным сердцам…

Я так сильно сосредотачиваюсь, что вздрагиваю от испуга, когда за руку меня хватает гусеница, которая держит дымящийся кальян.

– Ты похожа на девочку, которую я когда-то знала. Ее имя начиналось на А. Твое, может быть, тоже?

Дым окутывает меня густой благоуханной завесой цвета зеленой яшмы.

Рядом с нами парит кот. Он держит в лапах кусок дыма и, пользуясь когтями, как ножницами, вырезает восемь полупрозрачных букв, которые складываются в слово «аллегория». Он расправляет его, как бумажную гирлянду из снежинок, и довольно улыбается.

– А, – говорит гусеница и пыхтит трубкой, так что вокруг нас повисают облака. – Это метафорическая фигура. Она будет играть на моей стороне, потому что я умнее.

Кот качает головой и перестает улыбаться. Они начинают тянуть меня, дергая туда и сюда. Я вскрикиваю, чувствуя, что мои руки растянуты до предела.

– Пустите!

– Э-эй! Сами вы метафорические фигуры. – Морфей освобождает меня и обнимает одной руку за талию, а другой выхватывает у гусеницы кальян.

– Ну, по местам.