Онлайн книга «Шантарам»
|
– Не тушуйся, Викрам, – дружески обратился он к индийцу. – Просто Дидье может говорить только на одну тему – о себе самом. – Но тут он бессилен: тема слишком интересная, – тут же вставила Карла. – Merci, дорогая, – пробормотал Дидье с легким поклоном в ее сторону. – Allora, Модена. Пошли. Мы, наверно, увидимся с вами попозже в «Президенте», si? Ciao! [45] Он поцеловал Карлу в щеку, нацепил свои солнцезащитные очки «Рей-бэн» и прошествовал вместе с Моденой из ресторана, влившись в уличную толпу. Испанец не проговорил за весь вечер ни слова и ни разу не улыбнулся, но сейчас, когда они смешались с другими фланирующими дефилирующими прохожими, я заметил, что он с горячностью обращается к Маурицио, потрясая кулаком. Заглядевшись им вслед, я вздрогнул, услышав слова Летти, и почувствовал легкий укол совести, потому что она высказала то, что пряталось, насупившись, в самом дальнем уголке моего сознания. – Маурицио совсем не так хорошо владеет собой, как кажется, – сердито бросила она. – Все мужчины не так хорошо владеют собой, как кажется, – отозвалась Карла, с улыбкой накрыв руку Летти своей. – Ты больше не любишь Маурицио? – спросила Улла. – Я ненавижу его, – бросила Летти. – Нет, не ненавижу. Скорее презираю. Не могу его видеть. – Дорогая моя Летиция… – начал было Дидье, но Карла прервала его: – Не надо сейчас, Дидье. Пусть это уляжется. – Удивляюсь, как я могла быть такой дурой! – процедила Летти сквозь зубы. – Нa джa… – медленно произнесла Улла. – Мне не хотелось бы говорить «Я тебя предупреждала», но… – А почему бы не сказать? – вмешалась Кавита. – Меня шоколадом не корми, но дай уязвить кого-нибудь своим «Я тебя предупреждала». Говорю это Викраму по меньшей мере раз в неделю. – А мне он нравится, – заметил Викрам. – Вы, наверно, не знаете, но он просто фантастический наездник. В седле – прямо Клинт Иствуд [46] , йаар. На прошлой неделе я видел его на пляже Чаупатти верхом. Он был там с этой сногсшибательной белокурой цыпочкой из Швеции. Он выглядел в точности как Клинт в «Бродяге высокогорных равнин», честное слово. Смертельный номер, блин. – Ах, он умеет ездить верхом!? – фыркнула Летти. – Как же я могла так его недооценить? Беру свои слова обратно. – И потом, у него дома есть первоклассный магнитофон, – продолжал Викрам, явно не замечая настроения Летти. – И отличные записи прямо с итальянских фильмов. – Ну, ладно, с меня хватит! – воскликнула Летти, поднимаясь и хватая сумочку и книгу, принесенные с собой. Рыжие завитки волос вокруг ее лица в форме сердечка трепетали от возмущения. Бледная кожа, без единой морщинки обтягивавшая ее мягкие черты, в ярком белом освещении ресторана делала ее похожей на разгневанную мраморную мадонну, и я вспомнил слова Карлы: «Духовно Летти, пожалуй, богаче всех нас». Тут же вскочил и Викрам. – Я провожу тебя до гостиницы. Мне в том же направлении. – Вот как? – бросила Летти, крутанувшись к Викраму так резко, что тот захлопал глазами. – И что же это за направление? – Ну… в общем… любое направление, йаар. Я люблю прошвырнуться вечером. Так что… куда ты, туда и я. – Ну что ж, если тебе это так надо… – проскрежетала Летти, рассыпая голубые искры из глаз. – Карла, любовь моя, мы договорились завтра пить кофе в «Тадже», если не ошибаюсь? Обещаю на этот раз не опаздывать. – Буду ждать, – отозвалась Карла. – Счастливо всем! – помахала нам рукой Летти. – Счастливо! – повторил Викрам, убегая вслед за ней. – Знаете, что мне нравится в Летиции больше всего? – задумчиво протянул Дидье. – В ней нет абсолютно ничего французского. Наша французская кульутра настолько распространена и заразительна, что почти в каждом человеке на земле есть что-то от француза. Особенно в женщинах. Почти каждая из них – чуть-чуть француженка. А Летиция – самая нефранцуская женщина из всех, кого я знаю. – Ты сегодня превзошел самого себя, Дидье, – заметила Кавита. – Что с тобой? Ты влюбился или, наоборот, разлюбил? Дидье со вздохом посмотрел на свои руки, сложенные на столе одна поверх другой. – Пожалуй, отчасти и то, и другое. У меня сегодня черный день. Федерико – ты ведь знаешь его – обратился к вере. Для меня это тяжелый удар. По правде говоря, его внезапная праведность разбила мое сердце. Но хватит об этом. Вы знаете, в «Джехангире» открылась выставка Имитаз Дхаркер. Ее работы очень чувственны и полны необузданной энергии – в самый раз, чтобы встряхнуться. Кавита, не хочешь сходить со мной? – Конечно, – улыбнулась девушка. – С удовольствием. – Я пройдусь с вами до Регал-джанкшн, – cказала Улла, вздохнув. – Мне надо встретиться там с Моденой. Они встали, попрощались с нами и вышли через арку, но затем Дидье вернулся и, подойдя ко мне, положил руку мне на плечо, словно ища опору, и произнес с удивительной сердечностью: – Поезжай с ним, Лин. Поезжай с Прабакером в его деревню. Каждый город на земле хранит в сердце память о деревне. Не поняв, чем живет деревня, ты не поймешь и города. Съезди туда. Когда вернешься, посмотрим, что Индия сделала с тобой. Bonne chance! [47] Он удалился, оставив меня наедине с Карлой. Когда с нами был Дидье и все остальные, в ресторане было шумно, теперь же вдруг наступила тишина – или, может быть, мне так показалось. Я не решался заговорить, боясь, что мои слова разнесутся эхом по всему залу от одного столика к другому. – Ты покидаешь нас? – выручила меня Карла. – Понимаешь, Прабакер пригласил меня съездить с ним в деревню к его родителям, на его родину, как он сказал. – И ты поедешь? – Да, наверное, поеду. Он оказал мне этим честь, как я понимаю. Он навещает родителей примерно раз в полгода вот уже девять лет, с тех пор, как устроился на работу в Бомбее. Но я первый иностранец, которого он пригласил с собой. Она подмигнула мне; в уголках ее рта прятался намек на улыбку. – Возможно, ты и не первый, кого он пригласил, но первый, кто настолько свихнулся, что готов принять его приглашение. Впрочем, это не меняет сути. – Ты считаешь, что я свихнулся, раз еду вместе с ним? – Вовсе не поэтому! Во всяком случае, если ты и свихнулся, то в правильную сторону, как и все мы тут. А где его деревня? |