Книга Манускрипт, страница 104 – Анастасия Андрианова

Кучер остановил экипаж.

– Мне показалось, или к вам проник посторонний? Госпожа Азалия?

– Все в порядке, едем дальше, – крикнула мать кучеру.

Азалия помогла Алиде взобраться на скамью и обняла дочь. Алида порывисто обхватила мать руками и захлебнулась рыданиями.

– Папу убили, – безжизненным голосом выдавила Алида, уткнувшись в мягкую ткань материнского платья. Губы дрожали, ее всю трясло, в голове бухали молоты, мешая облекать мысли в слова.

– Тише, тише, – прошептала мама, поглаживая ее по спине. – Что случилось? Ты была у Эрнеста?

За окном мелькали городские виды и прохожие, торопящиеся по своим делам.

– Папу убили, – повторила Алида, не веря, что произносит эти слова. Такие немыслимые, холодные и тяжелые, как обтесанные водой булыжники.

Азалия чуть отстранилась от дочери и испуганно посмотрела ей в глаза.

– Эрнест… мертв? – спросила она. – Ты уверена?

Алида кивнула, не в силах больше ничего говорить. Лицо матери стало восково-бледным, как пергаментная страница.

– Как это произошло? Ты… ты видела, кто это сделал? О Всевышний… – Женщина закрыла лицо руками. Тонкие пальцы с холеными ногтями мелко дрожали.

– Дейан, поворачиваем домой! – крикнула она кучеру.

Экипаж замедлил ход, свернул на соседнюю улицу и, сделав по двору круг, выехал на широкую дорогу и двинулся в обратном направлении.

Алида бессильно сложила руки на коленях и апатично уставилась в пол кареты. Из-за нее убили отца. Он мертв, и никому не под силу ничего исправить. Если бы она промолчала, если бы не указала в сторону замка, если бы думала прежде, чем говорить… Она злилась на себя безумной, сокрушительной яростью, она бы ударила себя по лицу от злости, била бы снова и снова, если бы боль не лишила ее последних сил.

– От кого ты бежала? Почему не позвала жандармов и врачей? Алида, ты меня слышишь? – Голос Азалии вырвал ее из горестных раздумий. Алида подняла на мать красные, опухшие от слез глаза и выдавила:

– От жандармов и бежала. Они подумали, что я ведьма.

Азалия глухо застонала и снова спрятала лицо в ладонях.

– Алида, милая, я не знаю, что там у вас произошло. Всевышний, сколько может продолжаться это безумие? Все как помешались с этими ведьмами… Что же теперь будет с женой Эрнеста? Нужно ей сообщить… – Азалия вздохнула и взяла Алиду за руку. Хладнокровность матери немного успокоила ее, мысли начали проясняться. Действительно, Милли и ее нерожденный ребенок остались одни. Если бы она спокойно дождалась жандармов и объяснила им, что сапожник ударил ножом отца, то стражи порядка наверняка сразу же арестовали бы убийцу. Их не волновало, что она якобы ведьма. Или волновало бы?

– Город назначил награду в двести золотых монет за каждого пойманного колдуна, – сказала Азалия. – Все будто с ума сошли. Каждый спешит донести на соседа, лишь бы получить легкие деньги. Кошмар, просто кошмар… Но Алида, ты-то не занимаешься ничем запрещенным? Правда? Дочка, скажи: у вас с бабушкой все хорошо? Может, вам лучше официально оформиться в штат лазарета?

Алида посмотрела на бледное лицо матери замутненными глазами. Ей хотелось, как в детстве, крепко обнять ее и пожаловаться на все беды, рассказать про бабушку-сову, про замок на горе, про Вольфзунда с его холодным взглядом, про путешествие на шхуне, про сделку, про больного Ричмольда, про невыполнимое задание, но все слова застревали в горле. «Оно и к лучшему, – безучастно подумала Алида. – Чем меньше я расскажу, тем меньше вреда причиню маме. Последнему моему близкому человеку, который еще не попал в беду».

Алида глухо заплакала, дрожа всем телом, и Азалия прижала ее к себе, тоже плача. Дождь тихо забарабанил по крыше кареты.

Дом Азалии и ее нового мужа был обставлен со вкусом и изяществом, но Алида ничего этого не замечала. Ее по-прежнему трясло, и она практически не помнила, как прошла в зал и села на обложенный подушками диван. Кухарка вручила ей чашку крепкого сладкого чая, и Алида изо всех сил вцепилась в нее дрожащими руками, будто та чем-то могла ей помочь.

Азалия беспокойно ходила по гостиной, заламывая руки. К своему чаю она даже не притронулась.

– Он меня убьет, – спохватилась вдруг Алида, некстати вспомнив, что ушла из замка без разрешения Вольфзунда.

Мать остановилась и внимательно посмотрела на нее.

– Кто тебя убьет? Ради Всевышнего, объясни, наконец, во что тебя втянули?! Я-то, наивная, была уверена, что со Стриксией ты окружена заботой и вниманием.

– Он… Тот, с кем я… Ой, неважно.

– Алида, ты что, живешь с мужчиной? – Азалия побледнела еще сильнее. – В шестнадцать лет? Не обручившись?!

Дочь опустила глаза, не зная, что ответить. Азалия сокрушенно покачала головой.

– Всевышний, Алида, если бы я знала, что у тебя такие трудности, я бы договорилась с Леартом. Мы бы забрали тебя. И Стриксию, если бы Эрнест не был готов вывезти из глуши родную мать. – Азалия села на диван и погладила дочь. – Я не знаю, что тебе довелось пережить, но одно то, что Эрнест мертв, просто ужасно. Ты уверена, что не хочешь поговорить с городской полицией, доченька?

Алида упрямо покачала головой. Она почти не понимала, о чем говорит мать. В висках стучала кровь, все остальные звуки доносились будто через слой ваты. Она машинально допила чай, не чувствуя вкуса, и бессильно легла на подушки. Азалия поднялась и вышла в коридор, на ходу отдавая новые распоряжения кухарке. Глаза Алиды закрылись сами собой, слез больше не осталось.

Вольфзунд решит, что она сбежала, и разорвет их сделку. Бабушке будет неоткуда ждать помощи. А выйти на улицу и попытаться вернуться в замок Алида пока не может: наверняка мерзкий сапожник подробно описал ее жандармам. Даже если того арестуют за убийство, «ведьму» из Черного Замка вряд ли оставят в покое. Перед глазами снова всплыло лицо отца. «Прости, дочка». Она так и не успела сказать, что уже простила его. Сбежала, не успев проститься. Алида хотела разрыдаться снова, но, видимо, в ее чай было подмешано какое-то сильное успокоительное, и она провалилась в тягучий омут сна.

– Тебе может это… кроссвордов принести? – Мелдиан с притворным беспокойством заглянул в глаза Ричмольду. Он отвернулся: от взгляда непроницаемых черных глаз ему было жутко.

– Спасибо, не стоит.

– А мне кажется, я бы помер со скуки на твоем месте, – пожал плечами рогатый. – Или ты и так уже помер? Хотя нет, призраки обычно не такие плотные.

Он захихикал над собственной шуткой, а Ричмольд раздраженно фыркнул. Ему и так было тошно, без насмешек этого уродца.

Кусок штукатурки отвалился от потолка и с хрустом обрушился на пол. Где-то в коридоре что-то треснуло.

– Ай-ай-ай, – покачал головой Мелдиан. – Если твоя подружка не поторопится, мы рискуем снова врасти в гору. Вместе с тобой, между прочим. Давай, сообщи ей по какой-нибудь ментальной связи, что пора бы пошевелиться и принести папе книжонку. Кстати, ты не в курсе, куда это она с утра умотала?