Онлайн книга «Просто вместе»
|
- Скажите, Полетта… То, что вы называете… «причиндалами»… это… - Ты же не заставишь меня пользоваться подгузником, как это делали там? Они говорили - это дешевле… - возмутилась старая дама. - Так это прокладки! - обрадовалась Камилла. - Как это я сразу не догадалась… «Franprix» они знали наизусть, и очень скоро этот старомодный магазин им осточертел. Они переместились в «Monoprix» и разгуливали по залам с тележками и списком покупок, который Франк составлял для них с вечера. Ах, «Monop’»… Вся их жизнь… Полетта всегда просыпалась первой и ждала, когда один из мальчиков принесет ей завтрак в постель. Если «дежурил» Филибер, на подносе красовались щипчики для сахара, вышитая салфетка и маленький кувшинчик со сливками. Он помогал ей встать, взбивал подушки и раздвигал шторы, комментируя погоду. Никогда ни один мужчина не был с ней таким предупредительным, и неизбежное случилось; Полетта всем сердцем, как и все остальные, полюбила его. Франк обслуживал бабушку этак… «по-деревенски». Ставил кружку кофе с цикорием на тумбочку и с ворчанием чмокал в щечку - он вечно опаздывал. - Пописать не хочешь? - Подожду малышку… - Да ладно тебе, ба! Дай ей передохнуть! Может, она еще час проспит! Ты ведь столько не вытерпишь… Но она была непреклонна: - Я подожду. Франк удалялся, ругаясь сквозь зубы. «Давай, жди… Жди ее… Не ты одна ее ждешь, черт бы все это побрал… Я тоже ее жду! А что еще остается делать? Сломать обе ноги, чтобы она и мне улыбнулась? Не надоедай Мэри Поппинс, не мучь ее…» В этот самый момент она вышла из комнаты, сладко потягиваясь. - Что ты там ворчишь? - Ничего. Живу в одном доме с принцем Чарльзом и сестрой Эмманюэль - ухохотаться можно. Уйди с дороги, я опаздываю… Кстати… - Что? - Дай-ка мне свою лапку… Отлично! - возликовал он, пощупав ее руку. - Молодец, толстушка… Берегись… На днях попадешь в котел… - Даже не мечтай, поваренок… Даже не мечтай. - Посмотрим, пышечка моя, посмотрим, чья возьмет… Жизнь и правда стала намного веселее. Он вернулся, держа куртку под мышкой. - В следующую среду… - Что - в следующую среду? - Накануне у меня будет слишком много работы, последний день масленицы перед постом - это всегда полный кошмар, но в среду мы поужинаем вместе… - В полночь? - Я постараюсь вернуться пораньше и напеку тебе таких блинов, каких ты сроду не ела… - Ну слава богу! А то я уж испугалась, что ты собрался наконец со мной переспать! - Накормлю тебя блинами - и займемся любовью. - Отлично. Отлично? Черт, как же ему было плохо, этому дураку… Интересно знать, что он будет делать до среды? Биться лбом о фонари, запарывать соусы и покупать новое белье? Катастрофа! Она его таки достала! Тоска… Ладно, лишь бы ждать пришлось не напрасно… Он пребывал в сомнениях, но все-таки решил купить новые трусы… Так… Grand Marinier подойдет для фламбе, точно вам говорю… А что не подожгу, то выпью. Камилла наливала себе чай и садилась на кровать к Полетте, поправив ей одеяло. Они ждали, когда уберутся Франк и Филибер, включали телевизор и смотрели «Магазин на диване». Восторгались, хихикали, высмеивали наряды рекламных зазывал, а Полетта, так и не привыкшая к евро, удивлялась дешевизне жизни в Париже. Время переставало существовать, день тянулся бесконечно - от чаепития до «Monoprix», от «Monoprix» до газетного киоска. Им казалось, что они в отпуске. В первом за долгие годы для Камиллы и первом - но за всю ее жизнь! - для Полетты. Они хорошо ладили и понимали друг друга с полуслова. Дни удлинялись, и обе женщины молодели. Камилла стала, говоря языком официальных инстанций, сиделкой. Это «звание» очень ей подходило, а свое полное медицинское невежество она компенсировала прямотой и недвусмысленностью выражений, что раскрепощало их обеих. - Давайте, Полетта, прелесть моя, не стесняйтесь… Я потом вымою вам задницу под душем… - Уверена? - Конечно! - Тебе не противно? - Отнюдь. Установка душевой кабины оказалась слишком сложным делом, и Франк соорудил специальную нескользящую ступеньку, чтобы бабушке было легче влезать в ванну, куда ставился старый стул с подпиленными ножками, Камилла стелила на сиденье махровое полотенце и сажала на него свою питомицу. - Боже… - стонала она, - но меня это смущает… Ты не можешь себе представить, как мне неловко, что тебе приходится это делать… - Перестаньте… - Неужели тебе не противно это старое тело? Не противно? Правда? - Знаете, я… Думаю, у меня другой подход… Я… Я прослушала курс анатомии, я нарисовала множество обнаженных тел, и натурщики были вашими ровесниками, и даже старше, так что целомудренная застенчивость - не моя проблема… Не знаю, как вам объяснить поточнее. Знаете, когда я смотрю на вас, то не говорю себе: ага, морщины, и сиськи обвисли, и живот дряблый, и седые волосы на лобке, и колени узловатые… Не сочтите за оскорбление, но ваше тело интересует меня отдельно от вас. Я думаю о работе, о технике, о свете и контурах тела… Вспоминаю некоторые картины… Безумных старух Гойи, аллегории Смерти, мать Рембрандта, его пророчицу Анну… Простите, Полетта, все, что я вам говорю, ужасно, но… Знаете, я смотрю на вас холодным отстраненным взглядом! - Как на интересную зверушку? - Можно сказать и так… Как на достопримечательность… - И что? - И ничего. - Ты и меня нарисуешь? - Да. Они помолчали. - Да, если вы позволите… Я хочу рисовать вас, пока не выучу наизусть. Пока вы не перестанете меня замечать… - Я позволю, конечно, позволю, но… Ты ведь даже не моя дочь… Ох, как же мне неловко… В конце концов Камилла разделась и опустилась перед ней на колени на сероватую эмаль. - Помойте меня. - Что? - Возьмите мыло, варежку и помойте меня, Полетта. Она послушалась и, дрожа от холода на своей банной молитвенной скамеечке, протянула руку к спине девушки. - Эй, трите сильнее! - Боже, как ты молода… Когда-то и я была молодой. Конечно, не такой складненькой… - Хотите сказать худой? - перебила ее Камилла, хватаясь руками за кран. - Нет-нет, я, правда, хотела сказать «тоненькой»… Когда Франк впервые рассказывал мне о тебе, он все время повторял: «Ох, бабуля, она такая худая… Знала бы ты, какая она худая…», но вот теперь я на тебя посмотрела - и не согласна. Ты не худая - ты тонкая. Напоминаешь ту женщину из «Большого Мольна» [62] … Как ее звали? Напомни мне… |